– Почему ваш муж говорил, что месторождение не совсем типичное?
Ольга Ивановна вздохнула, подняв глаза к потолку.
– Вы мало общались с Леней, но явно поняли, что он – человек увлекающийся и даже одержимый. У него есть идеи, которым он остается верен всю жизнь. То есть если мой муж решил, что у алмазов должны быть определенные спутники, то те обязательно должны быть. А если их нет, то месторождение нетипичное. Но это не совсем так. К тому же Лене очень не везло в жизни.
Ольга Ивановна тяжело вздохнула. Я сказала, что во время разговора в холдинге Леонид Петрович упоминал свое открытие, которое украл его начальник.
– Если бы только открытие… – опять вздохнула Ольга Ивановна.
Оказалось, что до встречи с ней у Леонида Петровича было два опыта несчастной любви. Те девушки предпочли ему других, по их мнению, более перспективных молодых людей. Один был в институте освобожденным комсомольским работником, другой – типичным карьеристом, который пошел в науку не ради науки, а ради благ, которые в советские времена давала кандидатская степень, а тем более докторская.
– Зарплата простого преподавателя и зарплата доцента отличались очень существенно. Моя лучшая подруга как раз начинала простым преподавателем и получала сто двадцать рублей и очень неудобные часы. Расписание-то делалось под доцентов, а простым преподавателям – как получится. Получались «окна», на них же валились объединения и замены. Объединения – это если преподаватель параллельной группы заболел. А ведь группы были немаленькие. Молодой девушке с ними было сложно справиться. Доцент же получал триста тридцать рэ – хотя имел меньшее количество часов. Плюс регулярные публикации в каких-то научных журналах. Если бы молодая преподавательница туда что-то написала, пусть даже гениальное, статью бы у нее никто не взял. Но я отвлеклась от темы…
Затем Ольга Ивановна сообщила, что ее будущий супруг страшно переживал разрыв с первой девушкой, даже начал сильно пить. А уж когда его бросила вторая, даже предпринял попытку покончить жизнь самоубийством. Ольге Ивановне пришлось приложить немалые усилия, чтобы его отогреть – как она сама выразилась.
– А его родители? – спросила я.
– Отец Лени умер давно, а свекровь четыре года назад. Мы с ней очень дружили в последние годы, – улыбнулась Ольга Ивановна, – хотя вначале она встретила меня в штыки – у меня же не было ленинградской прописки. Наверное, если бы не те две истории, мать Лени не допустила бы нашего брака. Но потом женщина поняла, что я буду заботиться о ее сыне. Ведь мой муж совершенно не приспособлен к жизни, он весь в науке!
«Возможно, все и объяснялось ленинградской пропиской, – подумала я. – А потом пара привыкла друг к другу, родились дети…»
Но не мне судить Ольгу Ивановну. Она много лет прожила с Бухаровым, внук вон уже в школу ходит. Даже если иногородняя студентка и продалась в свое время за ленинградскую прописку и жилплощадь, то свою часть сделки давно выполнила – Бухаров ухожен, не спился, читает лекции за рубежом…
– Потом было то открытие, – продолжала Бухарова. – Понимаете, Леня уже был надломлен… К тому же муж той, второй, девушки оказался племянником его начальника. Правда, мы уже были женаты, и я его всячески поддерживала. Мы со свекровью его вытянули… С трудом, но нам удалось вернуть Леню к жизни. Больше он в советской и российской геологии не работал. Теперь для моего мужа главное – показать бывшим коллегам, как они ошибались. То есть, конечно, не ошибались. Они видели способности Лени и завидовали.
– Говорите прямо: Леонид Петрович хочет щелкнуть их по носу. Мне такие мотивы понятны, и я их всегда поддерживаю, – улыбнулась я.
И Ольга Ивановна улыбнулась мне в ответ. А затем продолжила:
– Понимаете, Юля, я ведь тоже геолог. И я была на той реке. Мой муж – специалист по алмазосодержащим породам, а там мы имеем дело с речными наносами. Я пыталась это мягко до него донести…
– То есть то, что он говорил о малой вероятности…
– Маловероятно нахождение алмазосодержащих пород. Но алмазы есть! Лежат на берегу реки. И на дне могут быть. Наклоняйся и подбирай. Вы меня понимаете?
– Да, – сказала я, хотя никогда геологией не интересовалась.
– То есть никакого открытия по специальности моего мужа не будет. Он этого не понимает. Но хотя бы месторождение можно назвать его именем? Или город, который вполне может вырасти в тех местах? Я повторяю: не знаю, сколько там алмазов. Но ведь хочется надеяться на лучшее. Тогда сразу же начнется развитие района. Хоть что-то можно назвать именем моего мужа?
Я обещала передать пожелание женщины Ивану Захаровичу. Ему такое стремление будет очень даже понятно и придется по сердцу. Может, он что-то и в честь себя решит назвать? И как раньше сам до такого не додумался?
– Вы сами поедете с нами?
– Конечно, – кивнула Ольга Ивановна. – Разве я могу отпустить Леню одного?
– То есть еще раз уточняем условия. Иван Захарович покупает семье вашего сына двухкомнатную квартиру, и в дальнейшем что-то в тех местах должно быть названо именем вашего мужа. Что – предстоит еще решить. Как только документы на квартиру будут оформлены, вы называете, так сказать, адрес, и мы все отправляемся туда.
– Это было бы идеальным вариантом.
Мы очень тепло распрощались, и я обещала держать с Ольгой Ивановной связь. Было ясно, что все вопросы, связанные с предстоящим путешествием, нужно решать именно с ней, поскольку ее супруг оторван от жизни.
Следующей на повестке дня стояла встреча с одним из бывших коллег Бухарова, который продолжал работать все в том же научно-исследовательском институте, был кандидатом геолого-минералогических наук. У нашего главного редактора нашлась подруга, сестра которой когда-то тоже работала в этом институте (Питер – город маленький), но, к сожалению, Бухарова та не знала. Женщина подумала, к кому можно обратиться, сама позвонила Артему Владимировичу Вельчинскому и сказала, что известный криминальный репортер Юлия Смирнова желает пообщаться с кем-то, кто лично знал Бухарова. Господин Вельчинский ответил, что ему будет очень интересно со мной встретиться, так как ему есть что рассказать про бывшего коллегу.
Вельчинский оказался дамским угодником и обладателем весьма неординарной внешности. Терпеть не могу мужиков с серьгами в ушах и тем более с крашеными волосами! Да, Вельчинский очень следил за собой, благоухал приятным парфюмом, но… Это был не герой моего романа. Я знала, что ему пятьдесят шесть лет, но благодаря приложенным усилиям мужчина выглядел значительно моложе. Одет он был аккуратно, но не от Армани и не от Хьюго Босс. Беседовали мы в пустом кабинете (или освобожденном для нашей беседы), и на всем ее протяжении Вельчинский недовольно поглядывал на Пашку – вероятно, хотел остаться со мной наедине. Но такой возможности ему не представилось.
– Значит, вас интересует Бухаров, дорогая Юленька? Хм, Бухаров…