– Если человек доработает этот препарат, то получит Нобелевскую премию, – заметила я.
– Если его не убьют раньше, – заявил приятель угольного короля. – Вы только подумайте, каких доходов лишатся наркобароны, производители табака и алкоголя. В основном, конечно, наркобароны. Это по ним ударит в первую очередь. Люди все равно продолжат покупать алкоголь, потому что большинство-то не алкоголики, и сигареты. На огромное количество изредка выпивающих людей приходится лишь малая доза настоящих алкоголиков, которые хотят излечиться или которых хотят вылечить родственники. А среди наркоманов «покуривающих», наоборот, единицы, да и каждый, кто «просто укололся» – потенциальный смертник. Этого нельзя сказать о человеке, который впервые выпил пиво или вино, и о том, кто затянулся первой сигаретой.
– Но речь сейчас не об этом, – снова заговорил угольный король. – Ваш отец не имеет свободных средств для вложения в дальнейшие разработки. Причины вы знаете. И перед началом аукциона он нам все объяснил.
– И все его поняли. Он должен обеспечить наследников, а времени быстро заработать еще и на разработку препарата у него нет, – добавил второй собеседник.
– И ему пришла в голову мысль провести аукцион, чтобы одновременно и собрать деньги, и подключить нас – тех, кто не понаслышке знает о проблеме наркомании, – к дальнейшей помощи изобретателю, клинике, пациентам.
По словам угольного короля, мой отец объявил, что за вычетом обычного процента аукционной фирмы (десять процентов от собранной суммы), одна треть сразу же будет перечислена клинике. И она уже перечислена – как проверил угольный король, хотя и не сомневался в моем отце. Однако он всегда придерживается принципа «Доверяй, но проверяй», иначе не стал бы успешным бизнесменом. Две трети мой отец собирался передать разработчику лично в руки. Пока он не назвал ни его имени, ни его координат, но объявил, что, если препарат не будет готов до тех пор, пока он остается на земле, желающие смогут участвовать в финансировании разработок через клинику. Главный врач – его хороший знакомый, и к завещанию приложен конверт с координатами. Больше он никому не собирается оставлять данные изобретателя, опасаясь за его жизнь.
И это тоже всем понятно.
В общем, мой отец решил провести аукцион для сбора денег для изобретателя и клиники. И одновременно оставить о себе память. И его теперь на самом деле будут помнить. Аукцион получился оригинальным и забавным. Это была игра, а все мужчины в душе – большие дети. И вообще всем взрослым иногда хочется поиграть. Мой отец обеспечил возможность поиграть людям, жизнь которых серьезна и часто печальна. И вся встреча была запоминающейся. Она заставила собравшихся людей задуматься о недолговечности жизни и о том, что нужно заранее готовиться к уходу. То есть игра и дуракаваляние с одной стороны, серьезность – с другой. И эксклюзивный подарок в конце. Люди оценили задумку.
– Что было выставлено на аукцион? – спросила я, не в силах удержаться от вопроса.
– Мы у вас хотели это узнать, – ответили мои собеседники почти хором.
– У меня?!
Я хлопнула глазами. Откуда я-то могла это знать?
– Ваш отец объявил, что это – самая большая ценность вашей семьи. Он мог бы просто ее продать, получить деньги и отдать их изобретателю и клинике. Но он также хотел и оставить о себе память, сделать что-то оригинальное. Мы вам уже рассказывали. Да и денег, наверное, собрал не меньше. Он также сказал, что каждый из нас хотел бы это иметь. Он сам бы хотел, если бы этого у него не было и оставалось не полгода жизни.
Я понятия не имела, что такого ценного имелось в нашей семье и откуда этой ценности было взяться. Может, отец купил, когда появились деньги?
– Нет, – покачал головой угольный король. – Это у вас от предков. Не знаю уж, сколько поколений эта вещь хранилась в вашей семье, но мы поняли, что давно.
– Может, икона какая-то? – высказал предположение его приятель.
– В советские времена все были атеисты, да и в последние годы даже мама в религию не ударялась. Отцу не надо было перед телекамерами молиться для имиджа, и сам он, по-моему, никогда не испытывал желания и тяги идти в церковь. Мы с Ольгой сами окрестились уже после того, как стали жить отдельно.
– Ну, можно быть атеистом и собирать старинные иконы, – заметил угольный король и в качестве примера привел одного старого еврея, крупного коллекционера, известного далеко за пределами нашей страны. И вообще, по словам угольного короля, в русских иконах лучше всего разбираются старые евреи.
Когда отца спросили, почему он не оставляет эту вещь в наследство кому-то из тех, на имя кого учредил специальные фонды, отец ответил, что причин две. Одна – уже упомянутая – это деньги на разработку нового препарата, которых ему не выделить после учреждения фондов. Вторая заключается в том, что вещь одна, а наследников много. Из-за нее наследники перегрызут друг другу горло. Он сам перегрыз бы. Поэтому наследники должны точно знать, что вещь из семьи ушла. И другие люди, которые хотели бы иметь э т о у себя, должны знать, что Павел Кожевников – мой отец – принял решение избавить своих наследников от того, что может принести им зло.
– Я хочу обезопасить своих наследников. Это – большая ценность. Э т о – уникальная вещь. Тот, кому она достанется, сам примет решение относительно ее дальнейшей судьбы. Он поймет, что я имел в виду, когда ее получит. Может, он примет решение э т о уничтожить. Даже такое может быть! Скорее, конечно, скроет, что получил именно он. Я бы скрыл. Я сам скрывал много лет. Но может и обогатиться и решить все свои проблемы. Ведь у каждого из присутствующих они есть, не правда ли? В общем, я решил переложить груз ответственности на другого человека и обезопасить своих наследников.
Я уточнила, что еще говорил мой отец перед и во время аукциона.
Оказалось, что он также предложил каждому покупать только по одному стулу и вскрывать их в одиночестве, а не перед глазами собравшихся – чтобы не вызывать ненужной зависти и опять же обезопасить себя. Хотя и сказал, что может желающим предоставить топорик. Однако все согласились резать обшивку в одиночестве.
– В наших двух стульях ничего не оказалось, – сообщил угольный король.
– Только письмо вашего отца, – добавил его приятель. – Он выражает сожаление, что не покупатель этого стула стал обладателем приза.
– Я повторяю: мне не жаль потраченных денег. Я и без аукциона готов их потратить на разработку нового средства от наркомании, которое – пожалуй, впервые в истории – способно помочь людям, страдающим от какой-либо зависимости. Я знаю нескольких человек, которые с удовольствием бросят курить. То есть ваш отец все сделал правильно. Я не знаю, додумался бы сам до всего, что он сделал. Но нам просто интересно, что это за вещь?
Я пожала плечами.
– Вы можете выяснить?
– Спрошу у мамы, когда увижу в следующий раз. Не думаю, что Ольга что-то знает. Иначе это всплыло бы хоть раз.
– А другие сестры?