— Вижу, красивые.
— В следующем году будем размножать! — с энтузиазмом продолжала Анна. — Я уже и невесту ему нашла, Моника Констанция Земляника Вторая! — сообщила Анна, экстатически похохатывая.
— За это и выпьем! — сказал я, распечатывая шампанское.
Собственно, какая разница, о чем говорить во время процедуры, которую один мой поживший приятель называл «первой стадией спаривания — оконьячиванием»?
Наш разговор мы продолжили на широком сексодроме в спальне.
Аня поставила на кровать поднос с шампанским и закусками, вслед за чем принялась демонстрировать мне верхний ящик комода, битком набитый секс-игрушками.
Перед кроватью лежала кудлатая и дивной мягкости шкура австралийского мериноса. И я, прихлебывая приятно покусывающую нёбо жидкость, думал о том, как разложу длинноногую Анечку в шелковом халатике, едва прикрывавшем попу, на этой самой шкуре…
Я откинулся на подушки. Хмель ударил мне в голову, и я мечтательно смотрел на зеркальный потолок, который отражал все-все-все. И обещал отразить еще больше.
Шотландский вислоухий Буб был там же. Вначале он грыз какую-то хрустящую пакость. Затем играл кисточкой на покрывале. А потом… А потом Анна включила тягучую, со множеством вздохов и ахов медленную музыку и начала меня раздевать. И мне стало не до кошачьих.
Вот полетела на пол моя футболка, поддельная «Гуччи», вот начали ползти, ползти по бедрам узенькие джинсы… «Ух ты!» — радостно воскликнула Анна и джинсы тоже шлепнулись на пол. Носки и трусы я уже снял сам — не дожидаясь Анны, благо она аккуратно складывала на пуфик свой халатик. Приветливо качнулись мне встречь ее немаленькие груди.
— Иди-ка сюда, отличница Мешкова, — призывно сказал я.
Она прижалась ко мне и кровь бешено застучала у меня в ушах.
«Пора! Пора!» — вопило все во мне.
Я требовательно отстранил Анну, глядя на нее пожирающим взглядом.
Но у нее, похоже, что-то внутри не ладилось.
— Сейчас… Подожди, — сказала она, убирая мою руку со своей мягкой груди. — Давай еще выпьем по бокальчику!
Ну, поскольку я был в гостях, я лежал на чужой кровати, закусывал чужой клубникой и был юн и неопытен, мне ничего не оставалось, кроме как согласиться.
Мы допили бутылку и принялись за следующую, принесенную Анной из бара.
Я начал рассказывать Анне забавные наблюдения над жизнью преподов — благо видел я их гораздо чаще нее. Анна смеялась. И все теснее прижималась ко мне. Буб азартно гонял по спальне пробку от шампанского — такой себе хоккей на паркете.
Через пятнадцать минут я понял, что настало время начинать. Да-да! Начинать то, ради чего, собственно…
— Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, — ласковым тоном муси-пуськи пропел я, поглаживая модельную правую ягодицу моей белокурой возлюбленной.
— Да, зашимбец, — расчувствовавшись, сказала Анна. Хмель смыл с нее все ее жеманные модельные манеры и она осталась а-ля натюрель — обычной дворовой девчонкой без особых претензий.
— Поэтому я хотел бы попросить у тебя разрешения… ну… поцеловать тебя, — серьезно сказал я, гипнотически глядя в ее голубые, уже немного сонные, глазки. — И все остальное.
— Я совершенно не против! — с ухмылкой пьяной ундины сказала Анна. — Вот только в туалет схожу, ладно?
Я сказал «ладно». А что я еще мог сказать?
Она вернулась минут через пять — сквозь прищур пресыщенного живописца я глядел на аккуратный и абсолютно гладкий треугольник ее лобка, на лиру ее красивых бедер, на красиво двигающиеся полукружия ее массивных грудей…
Меж тем в руках моя богиня несла… мой, купленный несколько часов на распродаже в магазине спортивной одежды носок с оранжевой полосой.
— Твой, что ли? — спросила она.
— Мой! — быстро согласился я.
Я весь горел. Я весь с ума сходил от желания. А она — она мне про какие-то носки!
— Им Буб в футбол играл. Забросил его прямо на диван. Представляешь?
— Представляю, — бездумно согласился я и протянул к ней руки. Приди, мол, в мои объятия!
И она шла. Шла! И она пришла в них!
— Я хочу тебя поцеловать… — дрожащим голосом сказал я.
Но, судя по раздумчивому выражению глаз, Анна была погружена в какие-то посторонние мысли.
— Подожди… — сказала она. — А где второй?
— Кто — второй? — не понял я.
— Ну… Носок. Твой. С оранжевой полосой, — сказала Анна.
— Носок? Ты про носок? — вначале я не поверил своим ушам.
— Ну да. Вот первый я нашла. А второй? Вдруг его Буб куда-то заиграл? На диван там… Или под стол… Или…
— Или на люстру, — хохотнул я. Я все еще не мог поверить, что она это всерьез.
— Ну да! — злобно вытаращилась Анна. — Или на люстру! Буб у нас знаешь какой!
Это «у нас» больно резануло меня по ушам. Я вдруг почувствовал себя… да-да, мальчиком по вызову, которого пресыщенные «мы», то есть Анна и ее продюсер Кузя, вызвали, чтобы решить некоторые проблемы в своих взаимоотношениях.
Например, ту же пресыщенность. Или бессмысленность. Притом бесплатным таким мальчиком по вызову! Но подумать подумал, а виду не подал.
— Анечка… Солнышко… Сейчас я найду тебе этот самый носок… Ты только не нервничай!
Но легче было сказать, чем сделать.
Я заглядывал под диваны и за шкафы. Я, болтая помертвевшим мужским достоинством, ползал на четвереньках по всем пяти комнатам их пятикомнатной квартиры, включая ванную и санузел. Я следил за Бубом — а вдруг он выведет меня на мой второй носок?
Вначале Анна, к слову, абсолютно голая, лазила на квартире рядом со мной. А потом просто сидела в гостиной, пила вино и рыдала:
— Он найдет… Он его точно найдет, когда вернется… И тогда начнется тако-ое!
В общем, ту ночь я провел вовсе не в объятиях кордовой модели. А в поисках носка с оранжевой полосой. Когда Анна, упившись французского «совиньона», заснула перед телевизором, я аккуратно оделся, обулся (да-да, пришлось обуться без носка!) и вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь.
Вислоухий шотландский ублюдок Буб, которого определенно сам черт подучил, как сделать из меня ничтожество, проводил меня лукавым взглядом своих маленьких глазок дегенеративной жертвы зарубежной генетики. Я едва удержался, чтобы пнуть его носком кеда в его жирное кастратское брюхо. Но не пнул. Я же все-таки гуманист. И животных люблю.
Dreams they come and go, ever shall be so
Nothing's real until you feel
«Ghost of The Navigator», Iron Maiden