– Ну, что, Ника, – тоскливо улыбаясь, сказал Семен. – Превратим мы этот лес в хрустящие денежные знаки?
– Неужели вы сомневаетесь, босс? – кокетливо прищурилась Ника. – Ведь я с вами!
– А вот мне лично уже не нравится то, чем мы с занимаемся, – неожиданно для себя самого признался Семен. – Мне нравится лес. Я не хочу, чтобы на его месте была эта проклятая тротуарная плитка…
– …а еще фонтаны, красивые дома, улыбающиеся люди, – Ника склонила голову на бок, разглядывая шефа. – Неужели эта жуткая Чаща нравится вам больше, чем чистый и красивый мир процветания и Успеха?
– Для меня нет более жуткого места, чем то, где люди постоянно улыбаются. – сказал Семен. – Ведь у людей не бывает постоянно хорошего настроения. Вот и выходит, что люди улыбаются неискренне. Лживый этот мир, хоть и чистенький…
– Как скажете, босс, – не замедлила улыбнуться Ника.
У Семена тут же окончательно испортилось настроение: перед ним сидела красивая иллюстрация только что изложенной мысли. Ведь он действительно понятия не имеет – лжет ли ему эта Ника или говорит правду?
Да и как можно верить хоть кому-то на этих пропитанных фальшью Черных Землях? Как он вообще здесь очутился? Что его здесь держит?
Семен глубоко вдохнул.
Вот, что не дает ему распрощаться с этим местом раз и навсегда. Местный воздух, пропитанный ароматами денег и Успеха, подпитываемый концентрированной Алчностью и Престижем.
Неужели это для него так важно?
Семен вспомнил, как он жил без всего этого – без золотого лимузина, без швейцарских часов и красивой ассистентки.
И содрогнулся. Нет, он, пожалуй, не готов возвращаться в прежнее состояние. Местный воздух крепко держит его, словно пропитанный наркотическими парами. И он будет и дальше вдыхать его, напитывая и дальше эти земли своей долей Успеха…
– Внимание! – оглушительно рявкнули громкоговорители. – Готовность номер один! Экипажам занять свои места! Заводи двигатели! Командирам построить подразделения для атаки!
Тяжелый люк на башне со скрежетом приподнялся. Из черного зева омерзительно пахнуло гнилыми водорослями, струями потекла вода, и в проеме, до верху наполненном этой пузырящейся водой, показалась страшная склизкая морда.
– Гражданские, пошли вон с брони! Мы выдвигаемся!
И крышка люка глухо захлопнулась – словно дверца склепа.
Семен спрыгнул на асфальт и помог спуститься Нике. Тут же взревели двигатели, и Семен с Никой тут же поспешили прочь из этого смердящего ада.
Крылатые солдаты агрессивно захлопали крыльями и издали один общий безумный, нечеловеческий вопль – такой, что в нем потонули даже ревущие дизели. Танки дернулись, и медленно поперли вперед, облепленные, словно стены пещеры летучими мышами, свирепыми крылатыми солдатами.
По краям войска подпрыгнули в воздух и зависли, хищно покачиваясь, ударные вертолеты. Они, словно прицеливались, выискивая невидимую с земли жертву. И, вдруг сорвавшись, бросились вперед, с ревом рубя винтами беззащитный воздух.
Где-то далеко за спиной что-то низко ухнуло, и кромка леса исчезла в клубах густого жирного пламени.
Туда, в это пламя вползала теперь свирепая бронированная змея. Семен смотрел и смотрел ей вслед, пока в чаде и копоти напалма не исчез ее железный хвост.
Семен дал знак пластиковым фигурам в рабочей униформе. И в сторону обгоревшей опушки и оставленной танками просеки двинулась лесозаготовительная техника. Надо было всего лишь удалить обугленные стволы – и можно приступать к основной работе.
Удивительно дело – зияющая просека, усеянная поваленными стволами, зарастала прямо на глазах. Войск, растворившихся в глубине Коломенской Чащи, больше не было видно. Слышался лишь гул артиллерии и грохот многочисленных взрывов.
Это был авангард ограниченного контингента, что привел на Черные Земли Генерал. Сам он наблюдал за ходом сражения с брони штабного вездехода, всматриваясь в зеленые глубины сверлящим взглядом, обладающим свойством дальномера, радара и прибора ночного видения сразу.
В тени вездехода в складном кресле, в окружении свиты из рейдеров сидел Черный Риэлтер собственной персоной. Он с профессиональным интересом наблюдал за процессом расширения границ собственных территорий.
А в глубине Черных Земель, в Старой Башне, что на Лубянской площади, не выходя из собственного мрачного кабинета, следил за происходящим человек в извечном черном балахоне.
И уж, разумеется, с недостижимой высоты Останкинской телебашни, с равнодушным видом взирал на все происходящее Арбитр. Он по-прежнему не наблюдал нарушения Правил. Ведь их просто не было.
Карина с усмешкой рассматривала бледное изображение в темной воде озера. Но не отражение своего прекрасного лица – ведь вдали от наивного Магистра она предпочитала облик юной красавицы образу добродушной пожилой женщины.
Она видела бледные видения огня и дыма, злобы и разрушения, и казалось удивительной способность пусть даже волшебной воды передавать столь ужасные картины.
Это приближался враг. Враг пришел, чтобы пожирать то, что было частью ее плоти, ее души. Все, что не помещалось в жадную пасть – все это предавалось огню, давилось металлом, смешивалось с землей.
Это было воплощенное зло.
Карина понимала, что сама представляет некоторую часть тех сил, которые принято считать темными. Но делиться своей частью этой тьмы, своей долей зла – она не желала. Карина знала себе цену. Она имела весомые козыри. В том числе и те, в силе которых пока не разобралась. Но она твердо знала: здесь, на ее земле никто не посмеет диктовать ей свои условия…
Ну, что ж, для врага пришло время познакомиться с силами лесных духов и настоящими ведьмиными проклятьями.
Карина провела рукой по поверхности воды. Та упруго подалась, задрожала, но не оставила ни капли влаги на молодой коже.
О, это была не просто вода! Это была душа Чащи, ее глаза и недоступный человеческому пониманию разум, сложенный из миллионов составляющих – деревьев, растений, зверей, птиц и насекомых. Каждый червяк был частичкой, нейроном этой души. И ведьмы, служащие лесу, не были исключением.
А потому в трудную минуту Карина не могла оставить свой лес без защиты.
– Ну, что, сестры, – жутковато севшим голосом произнесла Карина. – Покажем, на чьей стороне тайные силы?
– Покажем… – словно эхо отозвались ведьмы, возникшие вокруг Карины в белой дымке тумана.
Они стояли в длинных бесформенных рубахах тонкой полупрозрачной ткани, босиком на искрящейся росой траве, у самой кромки темной воды. Волосы их были распущены, глаза светились безумием.
Ведьмы взялись за руки, устремив взгляды сквозь привычное пространство в места, где обитали духи.