– Клэри, – голос Снежного Крыла был безмятежен, словно повелитель Лебедей уже принадлежал иному миру, – ты видишь многое, но тебе некогда обдумать увиденное. Возможно, я ошибаюсь, и я был бы этому рад, но мое сердце на этот раз согласно с моим разумом.
Сотни лет в Биллане и Тарске приносились жертвы, сотни лет шла война с Таяной и Корбутом, но это была обычная война. Мы решили, что ройгианцы без талисмана Шаддура растеряли свою магию, ведь она им не помогала, она даже не защитила их жрецов. Геро вернулась, но не услышала Ройгу, хотя на душе у нее было тревожно. Мы ничего не понимали, а Чаша наполнялась и была наполнена, но собранную силу в ход не пустили. Когда пала Биллана, трое бежали, унося с собой Чашу.
– Это ничего не объясняет.
– Это объясняет все, если предположить, что к ним в руки попала гривна. Я страшно ошибся, когда не позволил Шандеру Гардани открыть, где она. Ройгианцы искали талисман у нас и в Вархе, и я решил, что лучший способ не выдать тайну – ее не знать. Мне казалось правильным переложить эту заботу на Шандера, я догадался, что Гардани хочет завещать ее Герике, и помог ему обратиться к Эстель Оскора через годы... Клэри, Геро зря сидела у могилы Шандера, пытаясь почувствовать гривну. Ее там не было.
– Как?
– Не знаю! – сверкнул глазами Эмзар. – Да это и не важно! Главное, она попала в руки ройгианцам. При помощи талисмана и полной Чаши можно сделать многое. Прежние адепты Ройгу создавали смертное воплощение бога, им удавалось сливать бессмертную сущность с человеческим телом. Со Стефаном они потерпели поражение, но Марко им покорился. Шаддур со товарищи надеялись вернуть Ройгу и, служа ему, обрести бессмертие и власть над народами Тарры. Созданные фантомы появлялись и умирали под мечами всадников Горды, но сам талисман был неприкосновенен. Для них реликвия и вправду была священной; те, кого мы видели, думают не о боге, а о себе. Они разрушили талисман, возродив телесную оболочку Ройгу и заставив исполнять их волю. Не сомневаюсь, они хотят прорваться в Варху, где, как им кажется, обретут могущество.
– Вряд ли...
– Верно, но они этого не знают. Хозяин Вархи умен, он не смог вырваться сам и нашептал этим безумцам мысль прорвать Кольцо с помощью тела бога.
– Как он мог это сделать?
– Так же, как погубил Арцию. Игра на чужой подлости и глупости. Не я, ты шестьсот лет не слезаешь с коня. Ты все видел сам – и Максимилиана, и Иволгу, и Лумэна, и Рауля... А до этого были Анхель, Циала, Флориан... Звездный Лебедь, да кого только не было!
Длинногривые кони вылетели из серебряного леса сказочными видениями. Клэри собрался вскочить в седло, но Эмзар его остановил:
– Возьми Опала, Коралл слабее, и он слишком устал за прошлые дни.
– Эмзар!
– Спокойно, Клэри, спокойно, – владыка Лебедей как никогда походил на Рене Арроя. – Все еще живы, а я пока твой король. Ты стал разведчиком, чтобы обмануть бессмертие; ты рисковал больше нас, но сейчас твой долг добраться до Высокого Замка, отдать Геро мое письмо и рассказать про Ройгу. Ты уйдешь, а я соберу Лебедей и открою им правду. Тот, кто захочет уйти, – уйдет, но я не хочу довериться тем, для кого главное – выжить. Это приказ, Клэри. Ты возьмешь Опала и поскачешь в Варху, там вы с Геро сотворите зеркало. Твоих знаний и ее сил для этого хватит, так что вы все увидите. Если случится худшее, что ж, Эстель Оскора вступит в бой раньше, чем думалось, только и всего. Если мы не пропустим Ройгу и не отдадим Варху, все равно возвращайтесь вместе – время тайн миновало.
И еще одно. Эстель Оскора должна быть одна, рисковать Последним из Королей нельзя. Его дело – война людей, по крайней мере, сначала. Геро поймет... И еще одно: не вини ее за Александра Тагэре. Так было суждено! Теперь прощай, и да хранит тебя Великий Лебедь!
– Я сделаю, как ты скажешь, но как мне жить, если я буду последним?
А ведь Клэри тоже забыл об ушедших на острова, хотя они живы. И вместе с тем мертвы...
– Как жить? Так же, как жили Всадники Горды и Сумеречная, как живет Рене! Хранить то, что можно, и стоять насмерть. – Эмзар стиснул руку разведчика. – У тебя остается надежда на Рамиэрля. Он должен вернуться, я не верю, что наш бард пропал навсегда.
– Ты прав. Прости и прощай! – Рыцарь Осени хотел сказать что-то еще, но не нашел слов. Неловко высвободив руку, Клэри подошел к своему коню, на мгновение уткнулся лицом в золотистую гриву, а потом вскочил на королевского иноходца. Опал, повинуясь двойному приказу, сделал большой прыжок и помчался на юго-запад. Снежное Крыло проводил глазами исчезающего всадника, успокаивая осиротевшего Коралла. Можно было не торопиться, Белая Тварь едва волочит ноги, те, кто ее подняли, берегут силы для решающего броска. Король Лебедей знал, что опережает чудовище почти на сутки, этого хватит и для правды, и для прощания, и для смерти
Эстель Оскора
Последние ночи мне снился Астени, и это были очень грустные сны. Принц-Лебедь выходил из заснеженного леса, останавливался на залитом лунным светом пригорке и молча смотрел на меня, словно хотел о чем-то попросить и не решался. Он казался усталым и изможденным, словно после долгой болезни или заточения. Иногда эльф поднимал исхудавшую руку, на которой виднелись свежие шрамы – их не было, когда я похоронила его на заросшей шиповником и бересклетом поляне. Что же с ним сталось по ту сторону жизни? Или дело не в Астени, а во мне, и это мне нужен ответ на незаданный вопрос.
Я вспомнила каждый миг, проведенный с отцом Романа, каждое слово, взгляд, вздох. Мне удалось основательно расковырять старую рану, но это было моим единственным достижением. Не помогал и медальон с лебедем, который я продолжала носить. Изящная вещица загадочно мерцала на моей ладони, но сколько я на нее ни смотрела, сколько ни сжимала в руке, озарение на меня не снизошло. Я не могла понять, что нужно Астени, я, готовая на все в память нашей дружбы, оборвавшейся на краю любви!
Раньше мы чувствовали друг друга, хотя Принц-Лебедь был бессмертен и принадлежал Свету, а я вернулась с Порога непонятной тварью, отмеченной печатью старого зла. Роман Ясный и его отец стали моими первыми друзьями в новой жизни, теперь я достаточно сильна, чтобы вернуть хотя бы часть долга. Может быть, синими эльфийскими глазами на меня смотрела моя совесть? Я и впрямь была виновата и перед Рене, и перед Таррой. Я забыла о том, кто я, и позволила себе стать счастливой и глупой, но отпущенное мне время стремительно таяло.
Мы с Эрасти договорились ждать, пока раздосадованные неудачами враги не покажутся во всей своей красе. Сандер разобьет Тартю, как разбил Биллану и Тарску, и тогда за дело возьмутся ордена, а затем и те, кто накачивает их силой и злобой Женщина с Оленем в Мире Обмана могла быть либо самой Циалой, во что я не верила, либо кем-то, занявшим ее место. Сестры – враги Александра, они сделают все, чтоб не допустить его возвращения. Если у них не выйдет, на помощь придет хозяйка Оленя, и тут без меня вряд ли обойдется. А еще была четверка, свершившая Непростимые Грехи, и тот, невысокий и грустный, сожалеющий о всеобщей скверне. Его милосердие для Тарры страшнее ненависти всех богов Света и демонов Тьмы, в этом я была уверена так же, как в своем имени и своей любви. Но чего все же хотел Астени?