Пока ему удалось все, что он задумал. Северяне не ожидали удара в спину, и копье тяжелой конницы, наконечником которого стали «Серебряные», нанесло им пусть не смертельный, но серьезный удар. Александр рубился в первых рядах и чувствовал, что враг вот-вот сломается. Отбиваться на два фронта тяжело даже гоблинам, особенно когда спереди такие же горцы, а сзади – исконные враги, испытавшие в один день поражение и победу. Сандер сам не знал, откуда у него такая уверенность в себе и в исходе боя, ему некогда было об этом думать, он отдавал приказы, дрался, вновь отдавал приказы и брался за меч, с каждым шагом приближаясь к цели.
Северяне отступали, собираясь прорваться через лес той же дорогой, что и пришли. Не вышло! Правильно он там оставил спешенных рыцарей. Они отдохнули и жаждали искупить утренние глупости. Налетевшие на сильный отряд северяне отступили и рванулись к единственной оставленной им дороге. К проходу в холмах. Сердце Сандера бешено застучало, он и его люди сделали все, что нужно, но Анджей и Луи, поняли ли они? Пришли ли? Поняли и пришли. Отступление гоблинов замедлилось. Они по-прежнему уходили сквозь расщелину, но медленно, очень медленно. Так не наступают и не отступают, так стоят на месте и умирают, место умерших заступают следующие, и очередь за смертью сдвигается на один шаг.
Задние гоблины еще огрызались, но Сандер о них почти не думал, осадив коня, он начал выбираться из схватки. Садан ударом копыт добил последнего врага и последовал за хозяином. У большого, похожего на кабана камня Сандер наконец расстался с серым дрыгантом, которого взял под уздцы неизвестно откуда взявшийся «Серебряный». Счастливый Садан танцевал, желая вернуться в бой, но Сандеру был нужен Ежи.
Сын Анджея отыскался почти сразу. Он увидел маневр Тагэре и поскакал за ним. Шлемы оба сняли одновременно, подставив теплому вечернему ветру мокрые лица.
– Победа! – выдохнул таянец.
– Да, но она должна быть полной. Из первого мешка они вырвались и угодили во второй. С людей бы хватило, но эти ваши гоблины... Оставь здесь с полтысячи и тех, кто потерял коней и легко ранен. Когда северяне вползут в холмы, перекройте проход их же телегами и держите пробку, а остальные за мной. Если они вырвутся из второго мешка, то угодят в третий! И пошлите кого-то за «Вепрями», пусть возвращаются тем же путем, что пришли.
– Виват, – черные глаза Гардани полыхнули радостью, – мы покончим с ними!
2896 год от В.И. 27-й день месяца Иноходца. АРЦИЯ. ГРАЗА
Это был тот самый овраг и та самая речка, в которой он смывал с себя чужую кровь. Тогда была осень, и рябиновые гроздья заменили ему погребальные лилии, теперь там, где он закопал мальчишку, имени которого так и не узнал, белели какие-то цветочки, а Гразские холмы покрывала молодая трава, которую щипали овцы. Им было все равно, что тут произошло, да и людям, по большому счету, тоже.
Рафаэль Кэрна опустил руку в холодную воду – говорят, в одну реку два раза не войдешь, как бы ни хотелось. Мириец с раздражением брызнул на нагло рассевшуюся перед самым его носом стрекозу, стрекоза улетела, но это ничего не изменило. Они с Алко ждали почти кварту, а отправившийся на поиски Александра Серпьент не возвращался. Рито очень надеялся, что Крапивнику не попались очередные актеры. Они и так изрядно подзадержались, гоняясь за «теятером» и разрушая его магию.
Когда стало ясно, для чего по Арции расползаются бродячие труппы, маркиз Гаэтано и его жгучий приятель пошли по следам лгунов. Крапивник пел, Кэрна готовился, если что, станцевать – не потребовалось. Песня про крапиву действовала безотказно, более того, она зажила своей жизнью, ее пели везде, в ней меняли и переставляли слова, добавляли куплеты, по большей части непристойные. «Крапивные куплеты» догоняли и опережали актерские фургончики, прорастая сквозь магию лжи, как прорастает крапива в запущенных садах. Через двенадцать дней Кэрна опомнился, вернее, понял, что больше делать ничего не нужно, все пойдет само собой.
Серпьент слегка огорчился, но затем воспылал желанием отыскать пропавшего короля и спеть ему. До Гразы они добрались быстро и без приключений, самым трудным было найти место, где можно свести в овраг Алко, после чего Серпьент улетел, не забыв вырастить в месте спуска чудовищные крапивные заросли. Ждать – вещь неприятная, особенно для мирийца, но Кэрна терпел, то следя за облаками, то считая звезды, то повторяя уроки Серпьента или вспоминая эскотские песни. След Сандера мог найти только Крапивник, значит, он его дождется.
Серпьент вернулся на седьмые сутки. Рыжая бабочка размером с молоденького хафаша [19] выпорхнула из зарослей цветущей черемухи и с довольным хрюканьем шмякнулась на шею Алко, впрочем, успевший привыкнуть к Крапивнику жеребец не повел и ухом.
– Что бы вы без меня делали?! – осведомилась бабочка, расправляя крылышки.
– Пропали бы, – покорно ответил Рафаэль. Свой отчет Серпьент начинал с этой фразы, и ничего не заставило бы его заговорить, не получив привычную порцию лести.
– Не то слово, – заверила бабочка, принимая человеческий облик, – где моя царка?
– Ты же говорил, что весной тебе ничего не нужно, кроме дождика, – напомнил Кэрна.
– Дождик хорошо, а царка лучше, – нимало не смутился Повелитель Всея Крапивы, – а сегодня я и вовсе заслужил. Плясать бы тебя заставить, да ладно! Знай мою доброту, нашел я твоего короля. Кварту искал, а нашел!
– Нашел?! Где?!
– В болоте! Да не злись ты! В самом деле в болоте. Ну, словом, был он там. И не один.
– Был? А где...
– У ежа на бороде! Ушел он, и Она с ним ушла. Не бойся, он теперь никому не по зубам.
– Она? Ты можешь по-людски рассказать?
– А я что, по-твоему, делаю? Поганые пиесы сочиняю? И где моя царка, кстати?!
– А то ты не знаешь!
– Знаю, но кто-то мне говорил, что шарить по чужим сумкам грех.
– Говорил Николай, я такие глупости не мелю...
– Ладно, – Серпьент вытащил из седельной сумки плоскую фляжку, отвинтил крышку и лихо глотнул, – короче, тут в трясинах нарциссы завелись, отродясь их не было.
– При чем тут нарциссы?
– Ты дурак? – осведомился Крапивник, делая еще один глоток. – Или притворяешься? Нарциссам тут расти не положено, они и не растут, а эти и вовсе раньше гусиным луком были...
– Слушай, не будь ты бессмертным и не посади ты в лужу этого Перше...
– Угу. Не, ты и впрямь не соображаешь? Эти нарциссы раньше БЫЛИ гусиным луком, а их заставили СТАТЬ нарциссами. В том самом месте, где пропал твой король, которого никто найти не мог...
– Нарциссы, – глаза Рафаэля блеснули, – Сандеру каждую осень нарциссы дарили. Это его цветы!
– Врешь! Не может такого быть, – Серпьент глотнул еще раз, видимо, для повышения догадливости, – если Она с ним столько лет возится, как этот ваш пЕршЕвец, проешь его гусеница, на трон уселся? Ей такого прихлопнуть проще, чем мне голый зад прижечь!