В том, что уцелевшие Лебеди оставили свое гнездо в болотах, я не сомневалась. Талисман Астени молчал, а это означало, что эльфов в Арции нет. Эмзар не вернулся назад после войны Оленя – то ли нашел дорогу за пределы Тарры, то ли увел своих на Лунные острова караулить заморскую дрянь. Но лес все еще помнил ушедших, и я помнила. С каждым шагом мы приближались к поляне, на которой Астени принял свой последний бой. Строго говоря, она лежала в стороне от нашего пути. Немного, но в стороне, ее можно и нужно было обойти, но я не смогла. Странное дело, если б я была одна, у меня бы хватило сил не свернуть, но Сандер умудрялся будить во мне то, что, казалось, навсегда уснуло. Чем больше я его узнавала, тем больше он сбивал меня с толку, потому что таких, как он, не бывает.
2895 год от В.И. 8-й день месяца Вепря АРЦИЯ. БОСХА
Ликия недаром была ведьмой. Как-то так вышло, что Садан смог идти, не проваливаясь в снег. Атэвский красавец с легкостью нес двоих всадников вместе с их небогатыми пожитками и обижался, когда седоки решали немного пройтись пешком. Странно, но Александр никогда не был так спокоен, как сейчас, когда пробирался через захваченную врагом страну в обществе лесной колдуньи. Всю свою жизнь он прятал свои чувства иногда под улыбкой, чаще под бесстрастностью. Нужно было что-то делать, за кого-то решать, а в последние годы события и вовсе понеслись, как валун с холма. Теперь же он впервые в жизни был свободен и был самим собой. Ликии он доверял так, как не доверял никому. Она все понимала, ничего не спрашивала, ничего от него не хотела. Просто была рядом, и, кажется, ей действительно не было дела до его увечья.
Как встретят в Таяне их с Ликией, было неизвестно, но король Арции об этом не думал. Жизнь дала ему отсрочку, глоток свежего воздуха между двумя темницами, и он жил, а Ликия придавала этой жизни все более отчетливый привкус счастья. Он не говорил с ней о любви, как некогда с Даро, но в отношениях с Ликэ не было лжи, которая в конце концов разлучила его и Дариоло. Тогда они носили маски, живя на виду у сотен глаз, смотревших на брата короля и красавицу-мирийку отнюдь не с нежностью. Теперь Александра Тагэре видели разве что звезды и волки, а лгать им было незачем, да он и не собирался этого делать. Ликия стала для него если не всем, то очень многим. Он не хотел ее терять, а было ли это любовью, Сандер не знал и сам.
Иногда Александр задумывался о том, кто же его подруга на самом деле. Понятно, что она оказалась в лесу не от хорошей жизни, не сомневался он и в том, что раньше ее звали иначе – на простолюдинку эта женщина не походила. Сколько ей лет, он тоже не знал, лицо у нее было совсем молодым, но взгляд и слова говорили о том, что за спиной Ликэ немало того, что она с радостью бы забыла. Какое-то отношение к ее судьбе имели циалианки, ненависти к которым женщина не скрывала. Эта ненависть его и спасла. Да, патом они поняли и приняли друг друга, но сначала она видела в нем лишь человека, за которым идет охота.
Странным образом обе женщины, которых он любил, оказались на пути ордена, но, если Даро защищал брат, Ликия заботилась о себе сама. Александру хотелось узнать тайну колдуньи, но лишь от нее самой. Кто бы ни была эта женщина, что бы ни свершила в прошлом, он от нее не откажется. Сандер верил своей подруге, какие бы удивительные вещи она ни говорила. Ликэ предложила искать помощи в Отлученных землях, и он согласился, хотя никогда не забирался на восток дальше Лидды.
Граф Жавер Лидда рассказывал о том, что творится за Заклятым перевалом. Этот хитрец вовсю торговал с еретиками, о которых в Арции слышали много, но толком ничего не знали. На северо-востоке было много того, что привлекало купцов, но негоцианты о своих похождениях предпочитали не распространяться, мало ли что могло взбрести в голову синякам.
Таяна была отрезанным ломтем, Церковь почитала ее жителей худшими еретиками, чем атэвы, и вот теперь он идет к ним… Он так мало знает о таянской ереси, о том, что послужило причиной разрыва. В Арции правду о Войне Оленя выпололи, как сорняк, старые хроники были уничтожены, осталась лишь Книга Книг и подправленное Сопутствующее слово [32] . Когда Таяна отошла от Благодатных земель, Церкви удалось натравить на нее Западную Фронтеру, и с тех пор на рубежах идет война, в которой победителей нет и не предвидится. Вот и все, что он слышал, пока Ликия не рассказала о клятве, данной шестьсот лет назад герцогом Гардани. Это имя Александру ничего не говорило, зато клятвопреступников на своем не столь уж и долгом веку последний из Тагэре повидал предостаточно, отчего же он верит слову давно умершего человека?
Через кварту они вышли к очень странному месту. Казавшийся непроходимым лес, услужливо пропускавший путешественников и смыкавшийся за их спинами, расступился. Они оказались на круглой поляне, заросшей по краям бересклетом и дикими розами, на которых еще держались розоватые и оранжевые плоды. Был день, и солнечные лучи танцевали по поверхности огромной аметистовой глыбы, из которой бил родник. Причудливые ледяные наплывы странным образом сочетались с лиловым камнем.
– Рассказывают, что когда-то на этом месте умер лебедь, – тихо сказала Ликия, – лес сюда никого не пускает. Я была здесь лишь однажды… Очень давно.
Александр подошел к камню, повинуясь странному порыву, опустился на колени и оказался… на Эльтовой скале.
В небе сияла полная луна, через которую разорванным кружевом бежали облака, внизу ревело море. На вершине виднелись два стройных силуэта. Александр не мог видеть лиц, но сердце его бешено заколотилось, так как он понял, КТО эти люди. Они о чем-то оживленно разговаривали, затем золотоволосый Роман махнул рукой и растворился во тьме, Аларик какое-то время смотрел ему вслед, а потом обернулся… В серебристом лунном свете блеснули голубые глаза. «У тебя остался еще один удар!» – сказал он, а потом Александр увидел город, над которым возвышалась увенчанная замком гора. Внизу бушевала и пенилась темная река, в иглециях звонили колокола, по улицам расхаживали люди в странных одеждах, и среди них отчего-то был Рафаэль. Мириец улыбался, а рядом с ним шел Шарло. Они вошли в иглеций, и Рафаэль распахнул Небесный Портал.
Вновь зазвонили колокола, и вышел Небесный ход, но верующие вместо свечей несли мечи и копья, а на иконах не было ликов святых – лишь прорезаемая синими сполохами тьма, из которой смотрели странные глаза, похожие на глаза огромной хищной птицы. Александр обернулся и увидел, что и в храме исчезли настенные росписи, осталась лишь икона великомученика Эрасти. В руках Александра оказалась свеча, он хотел ее зажечь перед образом святого, а тот неожиданно дерзко ему подмигнул. С иконы в глаза королю Арции смотрел Рафаэль Кэрна. Затем золото оклада стало таять и оплывать, как воск свечей, фигура Рито становилась все более живой и осязаемой, друг протянул к нему руки, Александр рванулся навстречу и столкнулся взглядом с Алариком, надевшим ему на шею черную цепь с изумрудами, а потом все затянул белый туман. Александр парил в нем, потому что черная цепь тянула его вверх. Он поднял глаза и увидел, как сквозь прорывы в белесой пелене сверкает алым Волчья Звезда Ангеза. Он поднимался все выше и выше, мгла почти рассеялась, и стало видно усыпанное звездами небо, и вдруг голос Филиппа прохрипел: «Александр». Он обернулся. Внизу медленно переливались кровавые волны, из которых к нему тянулись руки. Он увидел запрокинутое лицо брата, захлебывающегося в густеющей крови, и бросился назад. Филиппу удалось ухватиться за него, и они начали подниматься, но на этот раз намного медленнее. Александр знал, что должен смотреть только вверх и вперед, туда, где, неподвластная мерзкому туману, мерцала его звезда, но брат звал его, а потом к его голосу присоединились другие голоса. Что-то бурчал вечно недовольный Жоффруа, с ним спорила Элеонора, громко перекликались, играя в Войну Оленя, племянники, ясным, холодным голосом отчитывала кого-то мать, смеялся отец, а затем раздался шепот Даро, и Александр понял, что сейчас оглянется, не может не оглянуться…