Мысли о гибели покинули виконта Барре, едва на противоположном берегу появились эскотцы. Теперь рыцарь думал лишь о том, что ему предстояло свершить. Он будет защищать мост, пока жив, и поэтому должен прожить как можно дольше.
На каменистой дороге показались первые всадники в коричнево-зелено-красном, и Артур, не таясь, послал Эльфа вперед. Он будет встречать их на мосту у противоположного берега. Не ожидавшие встретить арцийского рыцаря люди Оскара Ра-Набота придержали лошадей, но, поняв, что странный воин один, вновь двинулись вперед. Артур отсалютовал им мечом, спешился и отбросил щит, толку от него мало – слишком много нападающих. У него хороший доспех, такой с ходу пробьет разве что армская сталь, каковая вряд ли окажется в руках простых воинов. Его главный враг – усталость, так долой лишнюю тяжесть! На коне было бы проще, но эскотцы наверняка изловчатся подсечь бедняге ноги, так что лучше не рисковать. Виконт тихонько свистнул, и Эльф послушно попятился, освобождая место для замаха.
Арциец стоял и ждал. Кто-то из полосатиков спустил тетиву, но стрела не причинила рыцарю никакого вреда. Артур поудобнее перехватил меч, блик света, отразившись от клинка, испугал одну из эскотских лошадей, огласившую окрестности нервным ржанием. Ему показалось, или вдали послышалось ответное ржанье? Подмога? Эхо?
А вот и первый эскотец. Этот и не подумал спешиться, но и коня как следует не разогнал. Содрогаясь от задуманного, Бэррот рванулся вперед и полоснул мечом по незащищенной конской морде. Это было не по-рыцарски, но схватка с гварскими воинами дала арцийцам на это право. Обезумевший от боли конь встал на дыбы и, не удержавшись, рухнул в реку вместе с всадником. Ага... Поняли, что на мосту без перил кони не помощь, а обуза. Человек двадцать спешились и бросились вперед. Самого шустрого Артур оглушил косым ударом по шлему, и тот свалился под ноги следующему, остановив его порыв. Полосатики явно не ожидали нарваться на ТАКОГО противника.
Удары арцийца были точны и сильны, а сам он двигался невероятно быстро, особенно учитывая вес доспехов. Враги затоптались на месте и немного подались назад, дав Арутру возможность перевести дух. Неизвестно, понимали ли это люди Ра-Набота, но сам Бэррот видел, что долго ему не продержаться. Эскотцы пошли вперед, и думать о неизбежном стало некогда. Артур вертелся как бешеный, но у него было всего лишь два глаза и две руки. Какой-то эскотец ловко протиснулся между двумя товарищами и нанес удар справа в голову. Такой же наносил в это мгновенье сам виконт. Изменить направление замаха арциец не успел, но шлем выдержал, хотя из глаз посыпались искры, а голова, казалось, раскололась на несколько кусков. Артур, шатаясь, сделал шаг назад, налетев на Эльфа. Сразу пришло решение – жестокое, несправедливое, единственное.
Рыцарь стремительно повернулся спиной к нападавшим, проскочил мимо коня и, шепнув ему: «Прости», – всадил меч в незащищенный круп. Эльф рванулся вперед и смел всех, кто мешал ему уйти от жалящего железа, на какое-то мгновение на мосту не осталось никого, кроме Артура и семи мертвецов.
Коричнево-зелено-красные оправились быстро. То, что они не могли справиться с одним-единственным арцийцем, выводило их из себя. Можно было отступить, попробовать расстрелять Артура из арбалетов или же, не мудрствуя лукаво, исполнить то, для чего они и были посланы, а именно обрушить мост вместе с его бесноватым защитником, но эскотцы вместо этого с громкими воплями вновь поперли вперед. Артур, выкрикнув имя герцога Эстре, бросился навстречу. Он успел нанести четыре удара, и под ногами стало на три трупа больше. Но эта удача оказалась последней. Чей-то меч пробил сочленение на правом плече, а сокрушительный удар по ребрам показался виконту смертельным. Бэррот видел, как высокий полосатик медленно-медленно заносил секиру. Удар был проще некуда, но тело перестало повиноваться. Рыцарь не мог отвести взгляда от занесенного над ним сверкающего металла, но смерть отчего-то медлила. А потом кто-то обхватил его сзади и потащил с моста.
Сквозь кровавую пелену Артур разглядел двух всадников, бок о бок на всем скаку проскочивших мост, с которого в обе стороны, как испуганные лягушки, посыпались коричнево-зелено-красные.
Эстре и Кэрна! Конечно! Они же увлекаются атэвскими штучками – неполные доспехи, по-особому выезженные кони, молниеносные движения... Артур попробовал повернуть голову. «Волчата»... Серо-черные плащи Рорика... Но где же он сам? Бэррот попробовал поискать глазами «лосиный» шлем, отчего-то это казалось важным. Не найдя Ра-Гвара, виконт попытался повернуться к герцогу, но в это время спаситель начал снимать измятые доспехи. Запредельная боль пронзила плечо, и рыцарь мешком свалился на руки племянника господина Игельберга.
Нэо Рамиэрль
Норгэрель мог уклониться от участия в судилище, так как в отличие от Рамиэрля и Аддара не имел никакого отношения к потасовке с поднявшим руку на Ильгэйбэ человеком. Кстати, у черноволосого стрелка было имя, его звали Альмиком. Узнав сие, сын Ларэна и Залиэли пожал плечами: язык и обычаи Луцианы все еще казались странными. Хотя вряд ли отыщется слово, которое на одном языке означало бы что-то красивое, на другом – наоборот, а на куче остальных и вовсе никакого смысла не имело. В любом случае родители Альмика, назвав сына «Смиренным», дали маху. Чем-чем, а смирением тот не отличался.
Рамиэрль был искренне огорчен, что все так случилось, хоть и постарался казаться равнодушным. Нэо был искренне признателен Норгэрелю за то, что родич разделил с ним неприятное.
Судя по всему, судить и карать преступников эльфам приходилось нечасто, и делали они это без всякого удовольствия. На владыках были траурные одежды цвета увядающей листвы, напомнившие о Тине и Клэре. Знать бы, чем занят рыцарь Осени, все легче... Или, наоборот, тяжелее. Рамиэрль надеялся, что Клэр присматривает за горбатым братом Эдмона Тагэре.
Сначала эльф-разведчик всего лишь исполнял данную Эдмону клятву, но потом почувствовал в сероглазом мальчике что-то из ряда вон выходящее. Александра нужно было сохранить ради Тарры и ради Рене. Впрочем, как и его отца и брата, которых спасти не удалось... Альмика тоже не спасти, глупая смерть и никому не нужная!
Как всегда, Рамиэрль обуздал свои эмоции с помощью старой как мир уловки. Он принялся запоминать все, что видит, – лица и одеяния Солнечных, бьющуюся в окно осу, тени на белоснежной стене, тыквоносцев, по случаю судилища стянувших высветленные волосы особым образом заплетенными тоненькими косичками и сменивших золотые сандалии на нечто среднее между сапогами и чулками из мягкой узорчатой кожи. Когда Рамиэрль осмотрел последний старательно замазанный прыщ на шее младшего из соратников Илгора, появились владыки.
Аддар, на голове которого был украшенный золотистыми топазами обруч, терявшийся в золоте волос, сел по правую руку от отца, Тэноллиан по левую, а владычица опустилась в стоящее особняком причудливое кресло, напоминавшее выловленную в Сером море раковину. Эльрагилл был задумчив, Ильгэйбэ печальна, выражение лица Тэноллиана разобрать было трудно. Солнечный принц утратил обычную приветливую оживленность, он старался сохранять спокойствие, но это у него получалось не слишком хорошо. Рамиэрль постарался подбодрить приятеля взглядом. Аддар благодарно улыбнулся в ответ, но зеленые глаза оставались печальными и настороженными.