Побывавший во многих схватках, Роман понял, что его друг использовал единственный шанс. Он был один против доброго десятка находящихся в полном здравии врагов. Каким бы ни было его мастерство, наверху Рене был обречен — его или пристрелили бы, или, вконец измотанный, он пропустил бы чей-нибудь удар. Прорваться к лошадям и ускакать — единственное, на что он мог рассчитывать.
Рене опять что-то сказал, возможно, просто выругался, отбросил ставший слишком тяжелым топор и поднял левой рукой чью-то шпагу. Один из нападавших на радостях сунулся было вперед, но герцог покончил с ним одним ударом, оставив клинок в груди убитого, затем подхватил рапиру врага и вонзил в горло красивому бледному воину, которого Роман встречал при таянском дворе. Перед эльфом вновь мелькнуло измученное лицо друга, а потом все пропало. Водяное зеркало стало темным. Из оцепенения Романа вырвал голос Примеро. Маленький волшебник был вне себя.
То, что эльф посмел без его ведома воспользоваться Лужей, повергло главу Преступивших в неистовство. Раньше Роман, нарушь он Высшее Правило, почувствовал бы себя неловко, но сейчас гнев Примеро его только взбесил. Впрочем, сторонний наблюдатель это вряд бы заметил — на точеном высокоскулом лице не дрогнул ни один мускул, только бездонные синие глаза утратили эльфийскую теплоту и прозрачность, став по-людски тяжелыми. Взгляд исподлобья, которым наградил Роман волшебника, мало чем отличался от взгляда окруженного кольцом убийц герцога Арроя.
— Ты что-то сказал, казэ [93] Примеро? — Голос Романа был холоден, как вода в месяц Орла, но разгневанный маг этого не понял:
— Ты посмел пренебречь Правилом! Я запретил кому бы то ни было применять заклятие видения, так как нас могут обнаружить.
— Ну и что? Мы же решили, что больше не прячемся. Я достаточно натаскал для вас каштанов из огня, теперь платите по счетам сами. И вообще, Примеро, тебе лучше уйти. Я должен знать, что стало с моим другом, и я узнаю это, что бы ты или кто другой мне ни говорил.
— Нет! — Примеро почти визжал от негодования. — Ни ты и никто другой не наведет чудовищ на наш след. Мы поклялись в этом, и я сдержу клятву, и не какому-то полоумному эльфу мне мешать! — Примеро выхватил какой-то амулет и с силой швырнул в глубь пруда. Вода взволновалась, вспучилась вверх черным горбом, да так и осталась. На месте озерца застыла круглая скала, словно бы отполированная морскими волнами.
— Нет, Рамиэрль, — проорал Примеро, обращаясь к Роману, — ты ничего больше тут не увидишь. Ты сейчас пойдешь готовиться в дорогу, мы выступаем на рассвете.
— Нет, Примеро, — эльф в отличие от своего собеседника говорил очень тихо, но от этого слова его звучали не менее весомо, — никуда я с вами не пойду, пока не узнаю, что с Рене и Стефаном. Я вам не слуга, мне никто не указ — ни ты, ни даже Светлый Совет. Вы сами выбросили меня в человечью жизнь, я свободен от ваших законов.
— Ты не посмеешь! — Примеро аж задохнулся от неожиданности и возмущения. — Ты должен, и ты пойдешь с нами, или мы тебя заставим! — Волшебник угрожающе вскинул короткую ручку, производя какие-то пассы. Пальцы окутало легкое сияние, из которого соткалась призрачная вуаль, медленно поплывшая в сторону Рамиэрля.
— Посмею, — нехорошо ухмыльнулся эльф, обнажив безупречные зубы. Изящный жест рукой, и серебристая дымка растаяла, растворилась, словно бы ее никогда не было. Примеро опешил, а Роман продолжал стоять, как стоял, выставив вперед руку с черным кольцом: — Запомни, Примеро, и вы все, — Роман окинул взором еще нескольких Преступивших и десятка полтора эльфов, что, почуяв странную волшбу, прибежали на берег озерка. — Кому, что и сколько я должен, решать мне. И я отдаю долги так, как считаю нужным. Сейчас я ухожу в Таяну, и никто, повторяю, никто, меня не остановит.
Вы забыли, что я почти всю жизнь провел среди людей, я владею и людской магией и эльфийской. А в последний свой поход я научился тому, что никто из вас не знает. Лучше не пытайтесь меня задерживать!
— Но Рамиэрль, — Примеро уже не приказывал, он просил, — Рамиэрль, нам без тебя и твоего кольца не проложить дороги к Эрасти. А Рене, он уже или погиб или спасся. Будь благоразумен, миру грозит гибель, неужели ты пожертвуешь всеми ради одного и позволишь Тьме…
— Слушай, волшебник, — Роман говорил, как рубил клинком, — «Мир», «Конец света», «Тьма» — это пока лишь слова. А Рене Аррой — мой друг, и его жизнь для меня значит больше, чем ваши, вместе взятые. Радеть за весь свет проще, чем быть путным другом. Да тебе этого не понять! Я ухожу.
Клянусь при первой возможности вернуться за вами и отвести туда, куда вы хотите. Это все, что я могу сейчас обещать.
Бард молча прошел между расступившимися волшебниками. Его не задерживали — все было сказано. Роман вошел к себе и начал быстро собираться. Лишнего с собой он не брал никогда, так что времени сборы заняли всего ничего. Разведчик завязывал последний узел на дорожном мешке, когда в дверь постучали. Роман коротко бросил «войдите», ожидая очередного разговора с Преступившими или, того хуже, с Эанке, но на пороге стоял отец.
— Ты удивлен?
— Пожалуй. Я решил, что клан не станет вмешиваться.
— А он и не вмешивается. Возможно, тебя это не очень волнует, но я хочу сказать тебе, что ты прав. Ты уже выбрал дорогу?
— Да. Я пойду через Гремиху, это самый короткий путь. Но сначала пошлю кого-нибудь в Кантиску к Архипастырю. То, что я видел в Луже, говорит, что надо готовиться к войне, и Церковь должна сказать свое слово.
— Я думаю, тебе в дороге могут понадобиться талисманы. Как ты знаешь, я являюсь Хранителем одного из них. Я принес его.
— Возвращающий Камень?!
— Да! Возможно, Рене еще удастся спасти, ты же знаешь, что Лужа показывает не только прошлое, но и настоящее и, говорят, будущее, хотя в это я не очень верю. Мы это будущее изменяем каждой минутой нашей жизни, так что предсказать его столь точно, как ты видел, вряд ли возможно. Другое дело — предупреждение об опасности, вероятность того или другого события… но мы с тобой поговорим позже, а сейчас идем.
— Ты идешь со мной?!
— Я провожу тебя через Трясины, съезжу в Кантиску, но потом мне придется вернуться. Эти плакальщики и молельщики во главе с твоей сестрицей забирают слишком большую силу. Когда концом света запахло на самом деле, они не придумали ничего лучшего, чем винить в этом тех, кто, по их мнению, нарушил волю богов. Чтобы спастись, они готовы на все. Я должен остановить струсивших фанатиков ради Лебедей, ради того, чтобы эльфов не вспоминали, как самую трусливую и презренную из рас Тарры. [94]
— Знаешь, отец, оказалось, я тебя совсем не знаю.
— Так ведь и я увидел тебя настоящего лишь сегодня. Ну что ж, по-моему, нам пора…
2228 год от В. И. Утро 25-го дня месяца Лебедя.