Дом, в котором поселились семья Барлоу и Джулия Кеннеди, фасадом выходил к Тихому океану, и нескончаемый плеск волн стал постоянным музыкальным фоном их праздников и будней. От дома к белоснежному песчаному пляжу вела крутая извилистая тропинка, заканчивающаяся на берегу бетонным волнорезом, вокруг которого пенились задорные водяные барашки.
Джулии все здесь казалось по-королевски роскошным и обустроенным. Их собственное жилище в пригороде небольшого уездного местечка Санта-Марта, в тридцати пяти милях от Сан-Франциско, стояло в ряду таких же чистеньких уютных домиков, выстроившихся вдоль скоростной автострады. Одноэтажное, с покатой крышей и окруженное со всех сторон открытой верандой, оно было обставлено разноцветной бамбуковой мебелью и восточными безделушками. Из крохотного внутреннего дворика открывался вид на море и плавно покачивающиеся на волнах сказочно красивые яхты, так что обедали и ужинали всегда там.
До начала лекций в университете Санта-Марты оставалось несколько дней, и Бенедикт с удовольствием свозил свое семейство и Джулию в Сан-Франциско, богатый памятниками истории и современности. Для Тони взяли напрокат удобную детскую коляску, которая, помимо всего прочего, еще и идеально вмещалась в «кадиллак» Бена, поэтому никому не приходилось носить ребенка на руках. Что ни говори, а удовольствие это не из приятных!
Когда же Бен приступил к своим обязанностям, девушки большую часть времени проводили на пляже, вдали от шума оживленных улиц и повседневной суеты. Купались, загорали, впитывая каждый лучик щедрого калифорнийского солнца. Всю работу по дому вместо них выполняла приятная пожилая женщина, миссис Спаркс. Жила она недалеко, в Санта-Марте, и с радостью приглядывала за Тони. Ее собственные дети давно выросли и разлетелись кто куда, и маленький сынишка Саманты стал для нее единственной отрадой в жизни. Тони и сам привязался к заботливой женщине и даже начинал плакать, когда его брала на руки Джулия. Купание и кормление — то, что изначально предполагалось делать ей, — превратилось для обоих в садистскую пытку, так что уже к концу первой недели девушка почувствовала себя лишней и чуть ли не мошенницей. Она едва прикасалась к Тони, изредка присматривая за ним по вечерам, когда молодая пара уходила на вечеринки для преподавателей университета. В свои два с половиной месяца малыш почти все время спал, просыпался и хныкал только проголодавшись и прослыл в округе замечательным ребенком. Саманта, явно наслаждаясь ролью матери, все делала для него сама, а благодаря присутствию миссис Спаркс, помощь Джулии и подавно становилась ненужной. Одним словом, отдыхая однажды вечером на веранде после восхитительного ужина, приготовленного миссис Спаркс, она серьезно обратилась к подруге:
— Саманта, я все больше и больше убеждаюсь, что ты заманила меня сюда обманным путем. Вы мне платите, кормите, а я ничего не делаю. Пора прекратить это безобразие, я чувствую себя нахлебницей.
На что Саманта чуть не лопнула от смеха.
— Джулия! — задыхалась она. — Боже мой, какая ты честная! Подумать только, она, видите ли, ничего не делает! Господи, да без тебя я бы умерла от скуки. Неужели ты не понимаешь, мне не с кем было бы даже поговорить!
— Да, но… Ты быстро обросла бы новыми друзьями, познакомилась с соседями, ходили бы друг к другу в гости… Ну что я здесь делаю? Изредка кормлю да купаю Тони? Невелика задача, ты справилась бы и без меня. — Девушка задумчиво прикусила губу. — Я понимаю, тебе хочется быть свободной как вольный ветер, но, сама посуди, ты же никуда не ходишь, боишься оставить его и на секунду.
Саманта виновато улыбнулась:
— Понимаешь, Джулия, я и не представляла, как приятно ухаживать за собственным ребенком. Если честно, я пригласила тебя, думая, что быть матерью утомительно и невыносимо скучно. А оказалось все наоборот!
— Что же мне теперь делать? — вздохнула та.
— А ничего. Отдыхай, поправляйся и наслаждайся жизнью. — И, не давая подруге возразить, Саманта затараторила дальше: — Послушай, почему бы тебе как-нибудь не съездить в Сан-Франциско? Когда Бен возил нас, мы почти ничего не успели посмотреть, ведь так? А я прекрасно справлюсь и одна, ты сама сказала. Уверена, город тебе понравится, да и от нас отдохнешь, поезжай.
— Не знаю. — Джулия сосредоточенно терла лоб. — Получается, что отдыхаю я, хотя должна бы ты. Мне как-то неловко.
— Перестань. Радуйся, что наконец-то пропадают эти ужасные синяки под глазами и ты обретаешь человеческий вид. Поездка явно идет тебе на пользу. Благодари свою добрую подругу.
— Конечно, ты права, я действительно ожила, отдохнула и душевно, и физически, но все же чувствую себя виноватой.
— Напрасно. Я предельно счастлива и рада, что ты согласилась составить мне компанию.
Джулия улыбнулась, благодарно пожимая подруге руку:
— Спасибо, что бы я без тебя делала?
— Вот уж не знаю, — пошутила та, и на этом разговор окончился, однако настоящие проблемы только начинались.
Вечером Бен вернулся с работы взволнованный и напряженный. Джулия вежливо оставила его наедине с Самантой, полагая, что что-то неладно в университете и им надо поговорить. Лишь позже, после плотного ужина, когда Бенедикт отправился к себе в кабинет готовиться к следующей лекции, его жена поведала подруге о случившемся.
— Знаешь, сегодня Бен виделся с Мануэлем Кортезом, — неохотно начала она, злясь на себя за то, что вновь пришлось вслух упомянуть это имя.
— С Мануэлем? — недоверчиво переспросила Джулия. — Но как… я думала, что он незнаком с ним.
— Был незнаком. Раньше он знал Кортеза только понаслышке, а недавно разговорился о нем с коллегами по работе, расхваливал его необыкновенное лицо. Помнишь, он и перед нами им восхищался?
Джулия кивнула.
— Так вот, недавно… — Саманта тяжело вздохнула. — В общем, один из преподавателей дружит с братом Мануэля — Филиппом, он организовал им встречу как раз сегодня, думал, что Филипп придет один, а он заявился… Догадываешься, с кем?
— Значит, Мануэль вернулся в Штаты. — Сказанные предельно тихо слова потонули в плеске волн, и Саманта их не расслышала.
— Бенедикт был ошарашен, — невинно продолжала она. — Он всегда считал Мануэля эдаким злобным великаном-людоедом, а тот оказался очень милым. Мой муж весь вечер пел ему дифирамбы, и в результате Мануэль согласился позировать для него у себя дома. Бен уже размечтался, что выставит его портрет на следующем вернисаже. — Саманта широко развела руками. — Я должна была тебе сказать. Нет смысла притворяться, что ничего не произошло, ты бы догадалась.
— Конечно. — Джулия горько вздохнула. — Если честно, я чувствую себя хуже некуда.
— Но почему? Тебе-то не обязательно с ним видеться. Бог мой, Калифорния — огромный штат, а Кортез живет в Монтерее, а не в Сан-Франциско. Шансов случайно встретиться — ноль, я тебя уверяю. А не сказать тебе, куда ездит Бен, я не могла. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь.
— Я не об этом, — перебила Джулия. — Что, если он узнает, что я здесь? Он, чего доброго, подумает, что я его преследую. — Она удрученно склонила голову, что окончательно вывело из себя Саманту.