— Я не говорила, что она вас обвиняла в чем-то… Просто та, другая секретарша уволилась так внезапно, что…
— Что вы решили: всему виной я. — Он поморщился. — Но вам-то я что сделал? Проявил дружелюбие, только и всего. Вы не допускаете, что Кристин уволилась просто потому, что была некомпетентна?
— Все может быть…
— Но вы этому не верите?
— Я уже не знаю, чему верить, — подавленно сказала девушка. — А если я вас каким-то образом обидела, простите меня.
— Н-да. В самом деле, обидели. — Он все же отпустил ее руку. И добавил: — Ну ладно, идите. Не смею задерживать. Вопреки всеобщему мнению, не такой уж я бабник.
Лицо ее вспыхнуло при этих словах. На носу явственно проступили веснушки. И Доминик почувствовал угрызения совести: уж очень она смутилась.
Все-таки странное она существо, подумал он: иногда очень уверена в себе, иногда — совсем наоборот. Вот сейчас, например, ясно, что Катриона предупредила ее: держись от моего пасынка подальше.
— Вы не… — начала Джейми, потирая руку, на которой остался след от его пальцев, — вы не скажете мисс Реддинг? Ну… что я проболталась. — Девушка метнула на него быстрый взгляд. — Не скажете?
Доминик провел рукой по волосам. Ну это уж слишком, подумал он, она же втягивает меня в заговор! Однако проблема в том, что чем больше я говорю с ней, тем больше она меня интригует. И как ни пытаюсь я убедить себя, что мною движет лишь любопытство, я все больше попадаю под обаяние этой глубоко чувствующей женщины.
— Нет, — пообещал он сухо и в ответ получил улыбку.
— Спасибо, — сказала Джейми с искренней радостью, забрасывая за плечо рыжую косу. — А теперь — хорошей вам прогулки.
После этого их противостояния у Доминика совсем пропало желание совершить прогулку. Он ощутил злость и… странное разочарование.
Катрионе удалось увидеться с пасынком только вечером.
Вместо того чтобы вернуться с пляжа в дом, он вывел из гаража свой мотоцикл и помчался к бухте Уэбба, где провел остаток дня. В бухте, рядом с мостом Сомерсет, в уголке, который считался самым красивым на острове, располагалась лодочная станция и причал, причем самый известный среди местных жителей, оставлявших здесь свои яхты, ялики и лодки.
Еще ребенком Доминик мечтал, что, когда вырастет, день напролет будет катать туристов и показывать им острова. Однако отец довольно скоро положил конец его мечтам. Не мог он позволить наследнику стать береговой обслугой, Доминику было уготовано совсем другое будущее…
Впрочем, Лоренс Реддинг тоже увлекался парусным спортом, хоть и не мог часто выходить в море — из-за занятости. Когда Доминику исполнилось пятнадцать, отец подарил сыну парусную лодку и научил ею управлять. С тех пор Доминик поменял много разных посудин, чему способствовало развитие техники, наконец отменившей необходимость присутствия команды на судне. Сейчас у Доминика была настоящая яхта, которая служила ему убежищем, — там можно было скрыться в минуты меланхолии. А в последнее время, как он замечал, приступы меланхолии случались у него все чаще. Ему казалось, что чем старше он становится, тем больше возникает у него проблем.
Итак, в тот день все послеобеденное время он провел в трудах праведных: промасливал паруса, надраивал медь на приборах. Яхта «Ночной бриз» явно похорошела в результате его стараний, но рано или поздно нужно было, оставив эту психотерапию, возвращаться на виллу у залива Копперхед.
Между тем владелец лодочной станции, грузный толстяк по имени Макс Эрскин, подошел засвидетельствовать свое почтение, и Доминик получил настоящее удовольствие от их беседы. Приятно было поговорить о рифах, приливах и отливах, о пользе парусного спорта для здоровья. Однако, когда Макс упомянул о его отце, Доминик почувствовал себя предателем. Можно ли с чистой совестью вспоминать отца, когда мечтаешь улечься в постель с его вдовой?
Доминик подъехал к дому около шести вечера и уже готовился принятьу себя душ, когда в дверь постучали.
— Так вот ты где! — воскликнула Катриона, войдя в комнату, захлопнув дверь и привалившись к ней спиной. — Все утро и после обеда я тебя искала. Мог бы сообщить мне, что ты куда-то уезжаешь.
— Не надо за мной присматривать, Кэт.
Доминик застегнул верхнюю пуговицу на джинсах, как бы выразив этим протест. Доминику не нравилось, что Катриона приходит к нему без приглашения, не нравилась ее уверенность в том, что она имеет на него какие-то права.
— А кто же будет за тобой присматривать? — Ее губы сложились в недовольную гримасу. — Как ты думаешь, зачем твой отец оставил мне этот дом? Лоренс надеялся, что ты будешь часто приезжать, а я стану за тобой присматривать.
— Я знаю, кому он оставил дом, — холодно ответил Доминик. — Тебе стоит только намекнуть, и я отсюда уеду. Мне все равно нужно лететь в Нью-Йорк на этой неделе, так что в какой именно день — это уже детали.
— Детали?! — Мгновенно сбросив маску обвинителя, Катриона пошла от двери к пасынку. — Дорогой мой, мне кажется, ты меня не понял. Ведь я о тебе беспокоюсь! Ты исчез с самого утра, и никто не мог сказать, где ты.
Так. Значит, мисс Харрис не сказала ей, что видела меня на пляже. Ну что ж, этого следовало ожидать, девушка боится потерять место.
— Я был на причале, — снизошел до ответа Доминик, сделав вид, будто не замечает, что Катриона гладит его по руке. — У меня там кое-какие дела, и я не думал, что всегда должен докладывать о своих планах.
Катриона поджала губы.
— Но мы же договаривались вместе позавтракать.
— Разве?
— Ты знаешь, что это так. — Катриона делала страшные усилия, чтобы не выдать свою злость. — Мне же пришлось довольствоваться компанией мисс Харрис. — Мачеха помолчала. — Кстати, я не уверена, что наша договоренность останется в силе.
— Какая договоренность? — Доминик внутренне напрягся.
— С этой мисс Харрис. — Катриона отпустила руку пасынка и сложила ладони. — Что-то в ней есть такое… Я не убеждена, что ей можно доверять.
— Отчего же нет?
— Ты и сам, видимо, заметил, — мачеха метнула на него нетерпеливый взгляд, — что она уж слишком покладиста. Трудно поверить, что это не притворство.
— Господи Боже мой! — воскликнул пасынок. — Не хочешь ли ты сказать, что это вторая Кристин? Девушка добросовестна. Что же в этом плохого?
— Я не говорю, что она похожа на Кристин. — Катриону его слова как будто позабавили. — Та была хорошенькой, даже я это видела. Мужчины проявляли к ней интерес, и она это чувствовала. Привыкла к восхищению мужчин. У мисс Харрис, по-моему, нет подобных амбиций.
— Ты так думаешь?
Как только эти слова вылетели у него изо рта, Доминик пожалел о них. А ляпнул он их потому, что обидно стало за девушку, которой мачеха напрочь отказала в привлекательности.