Эмма больно прикусила губу.
— Но вы же понимаете, что я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите?
— О да, синьорина, мы это прекрасно понимаем. Для нас не составило особого труда выяснить, что у вас с графом даже происхождение разное. Но вы послужите отличной приманкой в ловушке, которую мы для него устроим. При этом нас совершенно не интересует, выйдете ли вы из всего этого живой. В настоящее время ваша жизнь вне опасности. Мы не садисты, синьорина, и у нас нет никакого повода враждовать с вами. Но если граф Чезаре снова обманет наши ожидания и не выполнит известные ему требования, тогда вы заплатите за него.
— Мое отсутствие заметят, — покачала головой Эмма.
— Да, вас будут искать, — спокойно согласился итальянец. — В этом весь фокус.
Эмма устало потерла рукой лоб, и вдруг другая мысль пронзила ее мозг: а будут ли ее искать? Анна наверняка подумает, что она решила уехать одна!
— Синьор! — воскликнула она. — Все не так просто, как вам кажется. Может статься, меня не будут искать!
— Не пытайтесь играть со мной в детские игры, синьорина! — он скептически посмотрел на нее.
— Но я и не пытаюсь, синьор! Вы меня не так поняли! Сегодня утром я сбежала из палаццо. Только Анна, служанка, и ее муж Джулио знают о моих планах. Я… я хотела уехать… скрыться. Исчезнуть прежде, чем кто-нибудь проснется. Не обнаружив меня, Анна, вероятно, скажет синьору графу, что я вернулась домой в Англию. Я для него пустое место. Почему он должен беспокоиться, что я уехала? Он не станет обо мне волноваться!
Мужчины обменялись взглядами, очевидно размышляя над ее словами и пытаясь понять, правда ли это.
— Это правда! — воскликнула Эмма. — Вы же не думаете, что я все это сочинила?
Мужчины пожали плечами и быстро заговорили друг с другом по-итальянски. Они говорили так быстро, что Эмма не могла уловить смысл, как ни старалась. Голова у нее продолжала болеть, и трудно было сосредоточиться на чем-то. Сейчас ей хотелось закрыть глаза и лечь, но она понимала, что этого делать нельзя. Эмма с трудом уселась поудобнее и стала тупо смотреть на каменные стены домов по обеим сторонам канала, по которому они проплывали. Эта часть города была скучной и однообразной, и Эмма спрашивала себя, удастся ли найти обратную дорогу, если ей повезет выбраться из этой переделки.
Через несколько минут катер нырнул под низкую арку, и мужчинам пришлось наклонить головы. Выплыли они в погребе, подобном тому, что был в палаццо Чезаре. Катер привязали к свае, а Эмме грубо приказали вылезать.
На трясущихся ногах она выбралась из катера и остановилась, ожидая, пока мужчины закончат о чем-то приглушенно совещаться. Вскоре они оба выразительно пожали плечами и направились в ее сторону, жестами приказывая ей подниматься по ступенькам, круто ведущим вверх к двери в стене высоко над ними.
Эмма чувствовала, как ее ноги превращаются в желе, ее тошнило, голова кружилась, но, несмотря на все это, она вынуждена была ползти по лестнице. Она никогда бы не подумала, что однажды вдруг попадет в подобную ситуацию, все это казалось таким нереальным, но, к сожалению, происходило именно с ней и вселяло в нее ужас. Девушка только сейчас поняла, что граф и эти люди связаны с чем-то противозаконным, и начала впадать в панику. Каналы Венеции — очень удобное место для убийц, а трупы в них исчезают бесследно.
У двери они остановились, и один из мужчин быстро пробарабанил пальцами сигнал вечерней зари, видимо, это служило определенным знаком тем, кто был внутри. Дверь открылась, и появившийся на пороге бородатый мужчина посторонился, позволяя им войти.
Эмма очутилась в огромном помещении, в центре которого стоял длинный выскобленный стол, уставленный бутылками вина и заваленный французскими длинными батонами, ломтями колбасы и мяса. Вокруг стола сидели несколько мужчин, большинство из них были с бородами. Во главе восседал чисто выбритый человек в марокканских одеждах с маленькими, глубоко сидящими глазами на блестящем от жира лице. Он был очень толстый. Его короткие, пухлые пальцы, щедро унизанные кольцами, выбивали нетерпеливую дробь на деревянном столе.
Когда он увидел Эмму, глаза его сально заблестели, но он спросил совершенно равнодушным голосом:
— Это и есть та самая девушка?
Похитивший Эмму итальянец заговорил теперь на английском. Видимо, Марокканец, как его окрестила девушка, не знал итальянского, и английский служил им средством общения.
— Да, — ответил итальянец. — Это она. Но, к несчастью, все складывается не совсем так, как мы планировали.
— Почему? — Марокканец нахмурился.
— Она сбежала из палаццо, — вздохнул итальянец, — и графу, вероятно, уже доложили, что она уехала в Англию.
— И что? — Марокканец пожал плечами. — Кто-то должен сказать ему правду.
Заговорил один из сидевших за столом мужчин:
— Да, но план состоял в том, что граф непременно попытается освободить девушку и попадет в нашу западню. Ты действительно думаешь, что он пойдет на приманку, зная, что его ждет?
Марокканец ударил кулаком по столу:
— Заткнись! Я здесь решаю!
Некоторое время он молча грыз свой кулак, затем, как бы нехотя, сказал:
— Я не знаю, прав ты или нет. Проклятье тебе, женщина! Почему ты решила убежать именно сегодня?!
Эмма ничего не ответила. Она и не думала, что от нее ждут каких-то слов, и только все более явственно ощущала свою уязвимость. Эмма пересчитала мужчин, находившихся в помещении, — их оказалось пятнадцать. Даже если Чезаре все-таки попытается ее освободить, у него нет никаких шансов. Он один — ну, может, вместе с Джулио и доктором Доменико — против такой оравы! Нет, наверное, они посчитают, что рисковать из-за нее не стоит. За нее не просят выкупа, как это обычно бывает в триллерах, прочитанных ею. Так что ей придется выстоять в этой ситуации в одиночку и самой бороться за свою жизнь.
Но вот наконец Марокканец принял решение.
— Мы должны использовать любой шанс, — сказал он. — Нет смысла сидеть здесь и ждать. Граф Чезаре должен узнать с кем имеет дело. Я ему никогда не доверял полностью. Человек, который собирался продать свою честь ради нескольких старых реликвий, — безумец. — Марокканец презрительно засмеялся. — Он думал, что сможет прибрать к рукам эту организацию, которую я, Сиди бен Махли, создал из ничего! Это просто смешно! — Он повернулся к Эмме: — Но что бы ни случилось, моя дорогая, мы должны узнать друг друга поближе.
Эмма, как безумная, огляделась. Если бы только она смогла вырваться отсюда! Смерть в холодных водах канала казалась ей лучшим концом, чем тот, что ждал ее здесь.
Граф Чезаре медленно одевался после ванны, размышляя, что ему теперь делать. Он не спал всю ночь, лежал в кровати и думал, думал, пока от путаницы мыслей не закружилась голова. Одни только если, если, если! Если бы его бабушка не рассчитывала на него так категорично в деле восстановления палаццо; если бы он не позволил Марко Кортине впутать его в сеть тайных заговоров, что теперь грозила уничтожить всех близких графу людей; если бы он не встретил Эмму Максвелл и не влюбился в нее, — а ведь он влюбился, сейчас уже сомневаться не приходилось… Мысль, что он может потерять Эмму, пронзила его сердце острой болью. Его больше не заботила разница в их возрасте и происхождении. Для него Эмма была теплой, нежной, женственной и любимой. Именно такой он представлял себе мать своих детей. Каким же образом ему теперь выпутываться из всех этих неприятностей, в которые он сам так легкомысленно угодил? Для него нет пути обратно, а бабушка с Челестой ставят его в такое положение, что он вынужден жениться на богатой вдовушке. Именно этого все ждут от него.