— Монсеньор, вы не устали?
— Устал, — признался Эпинэ, падая в кресло. — Ничего не соображаю. Как вы додумались? Я о выстрелах…
— О! — Маленький генерал заметно смутился. — У меня возникли некоторые сомнения, и я осмотрел место предполагаемой засады. Дважды попасть в цель с указанной этим капралом позиции мог только великий стрелок. Лично я не стал бы рисковать. Разумеется, если бы хотел спасти герцога Окделла. Я бы ввязался в драку, но стрелял — только в упор.
Поставить себя на место другого и понять, что тот врет… Как просто! Леворукий бы побрал эту голову, не только болит, но и соображать не хочет.
— Я должен был догадаться, — поморщился Иноходец, — и не только об этом.
— Монсеньор, вы слишком хорошо стреляете, — буркнул Карваль, — и вы судите о других по себе, иначе вы бы не имели дело с Раканом.
— Джереми хотел убить, а не спасти, — не позволил увести себя в сторону Робер. — Сядьте, мне тяжело смотреть вверх.
— Если Джереми Бич стрелял, он хотел убить. — Из всех кресел и стульев Карваль выбрал самое неудобное. — Но почему мы уверены, что он вообще там был? Потому что он так сказал герцогу Окделлу? Это не доказательство.
А в самом деле, почему? Джереми заплатил «висельникам», в чем его и уличили, все остальное известно с его слов. Убийца попытался выставить себя спасителем, и ему это почти удалось. Бич мог стрелять в Дикона, а мог сидеть в какой-нибудь харчевне и ждать вестей от наемников.
— Ненавижу копаться в чужом вранье, — признался Иноходец, — и не умею.
— Монсеньор, если вам неприятно продолжать допрос, — предложил Карваль, — я возьму его на себя.
Искушение свалить на маленького генерала еще одну навозную кучу было велико, но Эпинэ покачал головой. Он и так слишком часто выезжает на чужих спинах, и чаще всего на Карвале.
— Пусть его приведут, — Робер завозился в кресле, поудобнее пристраивая руку и голову, — и покончим с этим.
— Да, Монсеньор.
Дик расстроится, но это лучше, чем держать при себе двурушника и убийцу. Жаль, Альдо полагает иначе: сюзерен бы в Джереми вцепился. Еще бы, не подручный, а клад — убьет, соврет и не покраснеет!
Виски ныли все сильнее: то ли погода менялась, то ли голове не хотелось думать, и она топила мысли в боли. Боль, она как дым, сквозь нее ничего не разглядеть. Эпинэ потер лоб, потом затылок, стало легче, но ненамного. Вызвать лекаря и потребовать настойку? Приказать сварить шадди, благо Левий прислал отменные зерна? Или просто лечь и уснуть?
Самое простое и самое надежное. Так он и поступит, но сначала — Джереми Бич.
— Ты расскажешь правду, — объявил сквозь горячий шум Карваль. — И упаси тебя Леворукий соврать.
— Зачем мне говорить? — угрюмо откликнулся Джереми. — Говори, не говори…
— Не хочешь — не надо, и так все ясно. — Голова болела все сильнее, Эпинэ снова поморщился, мерзавец это воспринял по-своему.
— Я выполнил приказ моего полковника. — Глаза камердинера бегали, как кагетские тараканы. — Я всегда выполнял приказы.
— И что тебе было приказано? — На щеке Джереми — ссадина. Свежая. Дювье постарался.
— Явиться в распоряжение тессория, сделать, что он хочет, и убраться из столицы.
— Когда ты приехал в Олларию?
Таракан остановился, шевельнул усом, запомнил. При случае донесет, что Первый маршал Талигойи называет Ракану Олларией, только случая не будет.
— В начале Весенних Ветров. — Перед Робером вновь торчал туповатый служака. — Управляющий Манрика обо мне знал, сразу провел меня к тессорию.
— Очень хорошо. — Карваль вытащил пистолет и положил рядом с собой. Точно так же, как это сделал в Багерлее Робер. — Что тебе велел этот гоган?
— Сговориться с «висельниками». Я так и сделал.
— А когда у них все пошло навыворот, стал стрелять? — рявкнул Никола. — Ты сам решил прикончить Окделла, так ведь?
— Я не стрелял, — затряс головой Джереми, — стрелял не я… Я не знаю, кто стрелял. Он из-за стены вылез, я его не видел. Показались люди, пришлось уходить…
— Это все?
— Все, — буркнул Джереми, — чтоб меня выходцы прибрали, все!
— Что ж, — согласился Карваль, — все так все. Чтобы тебя вздернуть за покушение на герцога Окделла и пособничество Манрикам, хватит. Монсеньор, это человек вам еще нужен?
— Нет, — Робер с трудом повернул голову, — но мерзавец — камердинер Окделла, так что приказ лучше подписать мне. Пришлите утром бумаги…
— Отведите меня к моему герцогу! — вдруг завопил Бич. — Я исполнял его приказ! Секретный! Я обязан доложить…
— Закатным кошкам доложишь, — буркнул Карваль. — Монсеньор, я пришлю бумаги к десяти.
— Монсеньор! — Теперь Джереми напоминал загнанного в угол, нет, не крыса, Кавендиша. — Монсеньор! Я выполнял приказ… Я сказал не все!
— Допустим. — Подлая игра, но доиграть придется. — Но Окделлу камердинеры-убийцы не нужны, а я устал.
— Монсеньор, — Карваль прислонился к стене, — уделите этому делу еще несколько минут, ведь потом вернуться к нему будет нельзя.
— Хорошо. — Эпинэ прикрыл глаза. Он не врал, боль и впрямь становилась нестерпимой, одна радость, рука отвлекала от головы, а голова от руки. — Пусть расскажет еще раз. Последний.
— Понял? — Никола похож на медвежью гончую: верный, настырный, и пасть как капкан. — Сначала и подробно.
— Манрику не только Окделл мешал, — заторопился Джереми. — Лараки тоже. Фердинанд отдавал Эпинэ Маранам, значит, Надор достался бы Ларакам, иначе всякие Валмоны могли обидеться. Вот тессорий и решил свалить смерть Окделла на родичей. Он сына Ларака в казначейство взял, чтоб под рукой был. Я, когда Выдру нанимал, потому толстяком и прикинулся.
Бедный Реджинальд, знал бы он, что из него лепили убийцу. Манрики лезли в Надор, как Колиньяры в Эпинэ. Вряд ли их отпугнула одна неудача.
— После Выдры ты взялся за дело сам? Так?
— Я ничего не делал! — засучил усиками таракан. — Я только следил за Окделлом, мне было приказано.
— Не делал? — переспросил Карваль. — Что-то не верится…
— За Окделлом следили, — забормотал Джереми. — Окделл думал, он один. Как же… Кэналлийские ублюдки за ним хвостом таскались. Меня б сразу поймали.
Тайна, как и большинство тайн, была отвратительной, но была у нее и оборотная сторона. Дикон не дожил бы до своего комендантства, если б его не стерегли. И так ли уж важно, почему Ворон это делал?
— В Выдру стрелял кэналлиец?
— Не знаю… Я его не видел, только тень… Быстрая такая… Я не стал за ним гнаться.
Еще бы, гоняться за такими себе дороже.
— Ты доложил тессорию про кэналлийцев?