Начальник штаба развернул бумаги, но смотреть в них не стал.
— После сражения и сбора отставших, — объявил он, — мы располагаем девятнадцатью с половиной тысячами пехоты. Численность конницы: семь тысяч триста. Потери в конском составе удалось полностью возместить за счет трофеев. То же и с артиллерией. С учетом захваченных орудий у нас сто восемь пушек, в том числе две конные батареи. Запасы пороха, пуль, ядер — достаточные для продолжения кампании. С провиантом на ближайшее время трудностей также нет.
— Благодарю. Реддинг, что видели ваши люди?
Командир «фульгатов» был краток.
— Почти ничего, — с легкой досадой объявил он. — На той стороне в непосредственной близости войск нет. Фридрих тоже убрался в глубь страны.
— Тем не менее нашему другу нужно оправдаться перед тестем. — Маршал неожиданно усмехнулся, словно увидев нечто забавное. — Сделать это он может, лишь перехватив нас на границе, иначе выйдет большой конфуз. Повел войска, проиграл, притащил на хвосте талигойцев и продул еще раз. Хайнрих таким оборотом будет крайне недоволен. В отличие от Бруно.
Я верю в нашего принца. Он просто обязан, не обременяя тестя дурными вестями, подгрести к своему поредевшему воинству все приграничные части и выступить нам навстречу. Больших сил на границе с Каданой гаунау не держат, серьезных подкреплений «Неистовый» быстро не соберет, а посему приказываю: на рассвете двадцать третьего дня Весенних Ветров перейти границу и двинуться по направлению к Альте-Вюнцель. Это крупный город. Угроза его захвата заставит Фридриха поторопиться. Дальнейшее зависит от его высочества и расторопности «фульгатов». На этом все. Господа Айхенвальд и Вайспферт, прошу вас задержаться. Реддинг, с заходом солнца отправляйте людей в глубокую разведку, а сейчас пришлите ко мне Уилера.
— Мой маршал! — вскинулся полковник. — Капитан Уилер выполнил приказ губернатора Лецке… Антал слишком хорош для Надора. Держать его в тылу — излишняя роскошь, да еще когда мы подняли медведя…
— Чем вы хороши и заодно плохи, так это тем, что сами делаете выводы и сами действуете. — Савиньяк чуть улыбнулся, словно ему одному понятной шутке. — Капитан Уилер мне нужен через полчаса. Смайс, что у вас?
И все. Больше ни одного слова, пока за последним из уходящих не закроются двери, а Уилер попался. Проэмперадору не нравится, когда капитаны ставят генералов в дурацкое положение, а именно это и проделал бравый «фульгат». Разминувшийся со схлопотавшим по осени пулю капитаном Чарльз немало наслушался о его подвигах от Робби Дира, и вот вчера Антал свалился на голову товарищам с двумя бочонками алатской касеры и каким-то письмом.
— Повезло! — громогласно вещал он. — Верите, братцы, шесть раз просился, а Лецке, Леворукий его побери, — ни в какую! Дескать, новобранцы у него не знают, с какой стороны на лошадь садиться! Они не знают, а я им руки тем концом вставляй?! Да из меня нянька, что из шляпы штаны!
Уилер совсем было наладился сбежать, и тут понадобилось догнать выехавшего часом раньше курьера. «Фульгат» предложил свои услуги, ничего не подозревавший губернатор кивнул, и Антал бросился догонять… Догонял он аж до приграничной каданской деревушки, где армия Савиньяка задержалась на дневку.
Воссоединившийся с товарищами капитан рвался протереть глаза заветным бочонкам, но попойку накануне марша не устраивают даже «фульгаты». Уилер подкрутил усы и отправился дразнить маячивших на горизонте каданских вояк. Он рассчитывал на заступничество своего полковника. Увы, Савиньяк слишком походил на Леворукого, чтобы уступать кошкам, даже закатным. Хорошо бы, обошлось головомойкой, но с командующего станется отправить беднягу назад, к Лецке, и как бы не теньентом.
— Будет исполнено! — Смайс, держа двумя пальцами приказ, скрылся за дверью. Проэмперадор отодвинул блеснувшего зеленью Фридриха и что-то положил на стол.
— Господа, — сообщил он, — я получил письмо от одной дамы…
3
— Господа, я получил письмо от одной дамы, присутствовавшей при гибели Надора. — Лионель положил письмо на стол, не забыв убрать первый лист. Госпожа Арамона писала не только о Надоре, а маршал не любил раскрывать все карты. — Капитан Давенпорт, вероятно, вспомнит ее и, еще более вероятно, ее дочь. Селина Арамона — девица редкостной красоты. Сейчас мать и дочь находятся в Найтоне. Мать утверждает, что их спас от смерти выходец, что гибель Надора не случайна и что в Олларии, по словам все того же выходца, происходит нечто неприятное.
Я в своей жизни ни с чем потусторонним не сталкивался, если не считать нохского Валтазара и призраков Лаик. Тем не менее письмо, при всей его необычности, кажется мне достойным доверия. Давенпорт, вы оказались на Надорском плоскогорье сразу же после землетрясения. Вайспферт, вы бывали там раньше. Айхенвальд, вы, насколько мне известно, относитесь к старинным поверьям со всей серьезностью. Вот письмо. Прочитайте и решите — госпожа Арамона сумасшедшая или нет?
Трое склонились над столом, и Савиньяк, не желая мешать, неторопливо отошел к окну. Торопиться было некуда. Хеллинген и Смайс не лягут, пока не убедятся, что армия выступит когда и как положено, а лезть в безупречно идущие часы — глупость, достойная младшего Манрика. Проэмперадор не для того подбирал людей, чтобы ходить за ними докучливой тенью.
Если б не письмо дуэньи, он бы провел вечер за бутылкой вина с Мениго и Фажетти, вспоминая прошлые шалости и прикидывая шансы Бруно и фок Варзов. Самому Лионелю расклад в Придде очень не нравился, потому он и рискнул вцепиться в уши Хайнриху, но это был понятный, шестнадцать раз просчитанный риск. То, о чем сообщала госпожа Арамона, бесило неопределенностью и ею же привлекало. Маршал не взялся бы сказать, что заставило его отнестись к письму серьезно — здравый смысл или алатские суеверия, спавшие в крови Савиньяков со времен красотки Раймонды.
Проэмперадор повел плечами, разминая затекшие от сидения над картами мышцы, и обернулся к подчиненным. Оба бергера смотрели прямо перед собой, серьезные, как перед атакой, а Давенпорт, по всей видимости, созерцал личного выходца. Последнее было странно. Откровений со стороны капитана Лионель не ожидал. Давенпорт с Хейлом доложили о Надоре предельно подробно. Оба были удручены, а Бэзил еще и раздосадован, но и только.
— Итак, господа?
— Госпожа Арамона не более сумасшедшая, чем весь Бергмарк. — В нарушение неписаных правил генерал заговорил раньше капитана и полковника. — Это очень смелая и честная женщина. Ей повезло встретить вернувшегося, который не забывает себя. Я просил бы отнестись к полученным известиям очень серьезно, особенно с учетом того, что земля в Надоре не прекращает трястись.
Вернувшийся явился тринадцать дней назад. Я предполагаю, что он не мешкал с предупреждением и встревожившие его признаки появились не раньше, чем предыдущей ночью. Если ожидаемое несчастье должно произойти на четвертый день, оно уже произошло. Если на шестнадцатый или двадцать четвертый, мы ничего не успеем предпринять, но я думаю, что срок длиннее. Ведь выходец говорил о возможности отвести несчастье.