– Да, Монсеньор. – Рокслей все понял и понял правильно. – Герцог Придд, мы будем вам весьма признательны...
– Разумеется, я пойду с вами и выполню свой долг, – поклонился Придд. – Герцог Эпинэ, я всегда к вашим услугам. Герцог Окделл, я ошибался. Меня подвела память. Это был бой не двоих, а полутора.
Дикон дернулся, но Робер с силой сжал локоть оскорбленного эория.
– Герцог Окделл, я хотел бы, чтоб вы оказали такую же услугу Карвалю и мне!
Мевен с Рокслеем взяли Придда в клещи, Спрут не сопротивлялся, зачем? Если Дикон не выдержит и нарушит эдикт, виноват будет он и только он. Валентин окажется оскорбленной стороной, ведь он не произнес ничего предосудительного. Повелитель Волн просто рассуждал о поединках.
– Это он, – бросился в бой Дикон, едва только закрылась дверь, – Спрут! Граф Медуза... Он ведь в Лаик графом был.
– Дикон, это не может быть Придд. Мы все время были друг у друга на глазах. Начиная с совета Великих Домов. Блюда подняли из кухни и принесли в столовую. Подложить перчатку мог разве что тот, кто снял крышку, но для этого нужно иметь руки фокусника.
– Ты, – Дикон аж задохнулся, дурачок, какой же он дурачок, – ты поверил этой твари?!
– Успокойся, – прикрикнул Иноходец, – и подумай. Ты этого не делал, у других не было даже такой возможности. Среди нас Сузы-Музы нет, если, конечно, он действует один.
– Робер, – мальчишка продолжал бушевать, – кроме Придда некому. Из Лаик здесь только он и я.
– Это не обязательно унар или слуга. – Эпинэ разжал пальцы, но занял стратегическую позицию между Повелителем Скал и дверью.
– Тогда кто?! – Окделл выглядел совершенно ошарашенным. Он не должен встречаться с Приддом, искренности с подколодностью не по пути.
– Да кто угодно! – пожал плечами Иноходец. – Ты кому-то рассказывал эту историю?
– Рассказывал, – сдвинул брови Дикон, – в Надоре, в Сакаци и еще в гостинице, после войны...
– Кому, если не секрет?
– Савиньякам, – Дикон запнулся, но все же сказал: – И герцогу Алва.
– О них можно забыть, – беспечно махнул рукой Робер, – если только они не поведали о несчастьях Арамоны еще кому-то. Двадцать человек на разные голоса пересказывают один и тот же анекдот, чего удивляться, что кто-то решил сыграть в Сузу-Музу. Отличный способ отвести от себя подозрения, а заодно лишний раз стравить тебя с Приддом. Ты – Повелитель Скал, тебе возглавлять коронационную процессию, Дикон, поэтому ты должен быть на ногах и не в Багерлее.
– В Багерлее?! – понятно, юный олух и думать забыл о предупреждениях.
– Если ты нарушишь эдикт, Альдо будет обязан тебя наказать. – Если Дика не проймет этот довод, его не проймет ничто. – Подумай, в какое положение ты поставишь короля.
– Да, – Дикон виновато улыбнулся, – я понимаю. Спасибо, что ты меня остановил.
Пронесло! Но Придд идет на ссору. Осознанно, хладнокровно, расчетливо. Его нужно унять, но как? Откровенный разговор не поможет, Спрут вывернется...
– ...немыслимо, – Мевен начал свою тираду еще за дверью. – Это совершенно немыслимо!
Отправленная к гимнетам троица ввалилась в буфетную, прихватив с собой Жуайеза Нарди, недавно назначенного гимнет-теньентом.
– Вот, – Рокслей сунул в руки Робера какой-то том. – Ты только полюбуйся!
Эпинэ полюбовался. Это была «Караульная книга», в которой под записью Нарди о приеме дежурства размашистым, но изящным почерком было начертано:
«15 день О.М. 399 К.С. Два часа пополудни. Проверил состояние караулов и выучку именуемых гимнетами глухарей и остался весьма доволен и тем и другим. Суза-Муза». Далее следовала лихая роспись, заверенная личной печатью с уже знакомым Роберу гербом.
Злокозненный «граф Медуза», пробравшись во дворец, своей неуловимости не утратил. Равно как и наглости.
– Не понимаю, – взвыл Рокслей, – в гимнетской толчется уйма народу, его не могли не заметить.
– Арамона тоже не понимал, – утешил вассала дома Скал Повелитель Волн.
3
Джон-Люк Тристрам понуро поплелся к выходу. На пути несостоявшегося посла мирно лежал Котик. Посол остановился. Котик перевернулся на пузо, поднял голову и показал зубы. Тристрам прирос к полу, Марсель отхлебнул шадди.
– Прошу меня простить, я совсем забыл... Котик пускает через порог лишь достойных доверия. Эй, кто-нибудь!
– Тут! – Орельен Шеманталь, что-то на ходу дожевывая, вырос на пороге. – Забрать?
– Да, мы закончили. Граф вел себя вполне разумно, но, боюсь, он впадает в меланхолию. Попробуйте развлечь его байками про вашего вора. Кстати, настоятельно рекомендую вам их записывать. Дидерих безнадежно устарел...
– Я рассказал все, что вы хотели, – проблеял Тристрам, убедительно доказав, что ему самое место в «Баране».
– Возможно, мне захочется чего-нибудь еще. – Если в Олларии остались только тристрамы, придется пить средство от несварения. – Орельен, держите его под рукой. Если вздумает удирать, бейте по ногам.
– Понял. – Шеманталь вывел позеленевшего «гостя» и прикрыл дверь. Котик зевнул и перебрался к столу.
– Хорошо мы его напугали, – виконт Валме потрепал лохматую башку и был немедленно обслюнявлен. Марсель пихнул собаку под кресло, допил шадди и принялся за подсчеты.
Отловленный господин Тристрам ехал быстро, если б так пошло и дальше, он бы за неделю добрался до Урготеллы. Вряд ли Фома возрыдал бы на груди нового посла, но «брат Альдо» старого пройдоху не знает. Брат Альдо полагает, что брат Фома все бросит и падет в раскрытые объятия вместе с дочерьми. Так... Отведем на падение два дня, а на обратную дорогу – двенадцать-тринадцать.
– В четырнадцатый день Зимних Скал, – объявил Валме храпящему Котику, – его свиноголовое величество вымоет уши и сядет у окошка ждать ответа. И оно его получит.
Дрыхнущий Котик и ухом не повел. Любопытно, что будет, если представить его с Эвро. Дети левретки и варастийского волкодава, удайся они ростом в папеньку, а норовом в маменьку, будут чудищами почище пресловутого Зверя. Бросать Котика было жаль, но уважающий себя хлыщ такого пса не заведет. И с прямыми патлами разъезжать не будет.
Репутация – великая вещь! В Тронко он въехал на имени Ворона и папенькиных заслугах, в раканьей Олларии придется запрягать старые грешки, благо их хватало. Валме снял куртку, потом стащил рубаху и подошел к зеркалу. Паршивому – что еще ожидать от гостиницы, но виконту хватило и такого.
Увиденное наполнило душу сразу и радостью, и досадой. До отъезда в Фельп Марсель вел затяжную войну с фамильным животом, то отступая под его напором, то отгоняя ненавистное пузо на исходные позиции. Теперь брюхо было побеждено, но его отсутствие выдавало виконта с головой. Любой, знавший наследника Валмонов, поймет, что оный наследник болтался где угодно, но не в сытой Урготелле. Придется носить под рубахой стеганый жилет, который еще нужно найти. Мужчин это обманет, а дам? Менять привычки нельзя, значит, возникнут обстоятельства, в которых он будет вынужден предстать перед дамами без рубахи. Марианне еще можно что-то соврать, но графиня Рокслей? А не нанести вдове визит вежливости неприлично, тем более что Дженнифер должна многое знать.