Конечно, без Матея и Жака принц уже сложил бы свою красивую голову под каким-нибудь цветущим по случаю весны кустом, но ветераны знали, когда надо уходить, а когда держаться, и, глядя на них, Луи потихоньку начинал разбираться в военном деле. Смерти он не боялся, а вот не справиться, не дождаться поддержки…
— Сколько отсюда до Кантиски? — Он старался говорить спокойно.
— На день меньше, чем вчера. — Матей невесело усмехнулся. — Феликс придет, можешь быть уверен. Быстрее, чем это сделает он, не пришел бы и сам Датто. Но нам все равно не продержаться…
— Ты не ждешь Базилека? — Лицо Луи было почти спокойным.
— Франциск пишет, что его с места не сдвинуть. Разве что Феликс предаст придурка анафеме и уведет тех, кто захочет пойти. Нашим это, разумеется, знать не обязательно.
— Наверное… — Принц оглядел позиции и нарочито равнодушно обронил: — Как думаешь, скоро?
— Думаю, да. — Матей посмотрел на дорогу. — Главное, чтобы не побежали те, что слева…
— Тогда я к ним?
— Иди, — махнул рукой Матей, — дело хорошее. — Но когда принц, спешившись, легко зашагал к пикинерам, которым вскоре предстояло увидеть над собой оскаленные лошадиные морды и блестящих медью всадников, ветеран шумно вздохнул. Парень быстро учится, очень быстро, но успеет ли он стать тем, кем должен… Эллари тоже прочили блестящее царствование.
2
— Думаю, идти дальше не стоит. — Маршал с удовлетворением оглядел широкое Лагское поле. — Лучше не придумаешь!
— Не нравится мне тот холм… — Архипастырь с неодобрением махнул рукой в сторону Морского тракта. — Если они в него вцепятся, ложками не выскребешь…
— Годой и так задержался, — откликнулся Ландей. — Конечно, наступай мы, эта горушка была бы как кость в горле, но будь я проклят, если не заставлю их полезть первыми. Наше дело — оборона. Их меньше, хоть они и злее. Пусть прорываются, пока не надоест.
— А ты уверен, — Феликс с сомнением оглянулся на расцвеченный множеством сигн отряд имперских знаменщиков, — что наши любезные нобили удержатся от искушения?
— Я их удержу, — огрызнулся маршал. — Будут ждать как миленькие. Бароны, это что… Вот от Марциала любой пакости ждать и впрямь можно. Он меня раскусил, теперь держи ухо востро…
— Раскусил?
— Да. Я как-никак маршал Арции. Идет война, так что изображать из себя придурка я, знаешь ли, больше не могу. Ну да ладно, сначала разобьем Годоя, Марциал с его братцем подождут! Не до них сейчас, да и этот «мила-ашка», — Ландей попробовал придать своему рыку сюсюкающую игривость, — повел себя на удивление прилично… Даже по морде Бернару залепил при всей гвардии.
— И все же я на твоем месте спровадил бы его подальше. Резервом командовать, что ли. И приставить к нему кого-нибудь на всякий случай не мешает. Мальвани не подошел еще?
— В паре диа. Проклятые дожди его задержали… Над Лисьими горами море вылилось. Ни пройти, ни проехать… Хотя почему проклятые? Если б не это, Годой давно торчал бы у Мунта… Странные это дожди, кстати, были. Фронтеру и Нижнюю развезло, а южнее ни облачка, все на корню сохнет.
— Франсуа, — Архипастырь ласково потрепал по шее своего коня, — предоставь думать о чудесах моим клирикам, Проклятый их побери. Наше дело — война. Давай-ка лучше еще разок подумаем. Вроде бы все верно рассчитали, и все же…
— Ну, давай проверим.
Они проверили. Все было правильно. Арцийская армия была заметно больше войска Годоя, хотя в ней изрядную часть составляли сельские и городские ополченцы, не слишком преуспевшие в воинской науке. Зато с артиллерией и мушкетерами у империи дела обстояли много лучше, чем у захватчика. Если бы против Арции стоял покойный король Марко или его старший сын, несравненная таянская кавалерия уравняла бы шансы, но маршал знал, что уцелевшие «Серебряные» ушли в Эланд, а оставшиеся кавалеристы вряд ли горят неистовым желанием сложить головы за узурпатора. Нет, в том, что касается артиллерии и конницы, арцийцы впереди. Беспокоила пехота. Эти самые гоблины, о которых приходилось судить по письмам Максимилиана.
Франциск помнил, что при Анхеле Светлом именно пехота добывала победу, другое дело, что теперь чванливые бароны предпочитали держать кавалерию…
— Вся беда в том, что мы давно не воевали по-настоящему, — проворчал маршал.
— Так ведь и Годой не воевал, — отозвался Архипастырь.
— Ты уверен, — для Франциска Феликс, какие бы одежды он сейчас ни носил, оставался другом юности, от которого можно не таиться, — что все решит оружие? Я о том, что пишет Матей.
— Мне кажется, да. Эти дожди, если в них и было что-то странное, помогли нам, а не им.
— Так-то оно так, но все равно как-то не по себе.
Феликс промолчал. Не признаваться же, что и у него на сердце лежит большая холодная жаба. Хуже нет, чем делиться перед боем дурными предчувствиями. И что это нашло на Франсуа?
— Сам не знаю, что на меня нашло, — пробормотал маршал. — Старею, что ли…
Неприятный и непонятный разговор прервал Генрих, сообщивший, что из выдвигающегося в направлении Морской дороги авангарда доносят: впереди идет бой.
— Неужели все-таки Мальвани? — быстро спросил Феликс.
— Не похоже. Думаю, Матей.
— Против целой армии? Он не самоубийца.
— Правильно. Поэтому они до сих пор и живы. Что ж, воспользуемся подарком судьбы. Авангард поддержит сражающихся. Чтоб до завтрашнего утра ноги Годоя здесь не было. А мы пока укрепим вон ту высоту. Пригодится…
3
— Ты все понял? — Времена, когда подобный вопрос в устах Матея вызывал у Луи желание схватиться за шпагу, давно канули в небытие. Принц развернул карту и со страстью отлично знающего урок студиозуса принялся рассказывать:
— Вот здесь, на холме, у нас укрепленный лагерь с самыми большими пушками и самыми глупыми ополченцами, подкрепленными мушкетерами и конным полком «Ловцов жемчуга», за лагерем в овраге находятся резервы под командованием этой сволочи Марциала. Они вступят в битву после того, как Годой прорвет, если прорвет, первую и вторую линии обороны.
— Лучше бы до этого не дошло, — проворчал Матей. — Лично я думаю, паршивец увязнет во второй, ну да береженого и судьба бережет.
— А береженый конь первым с копыт и валится, — дерзко тряхнул темно-каштановой головой принц, но злости и раздражения в его голосе не слышалось. Скорее желание слегка поддразнить, но Матей в пикировку не вступил.
— Ты лучше скажи, кто начинает.
— Начинают они, — охотно ответил Луи, — мы будем в обороне, пока они не начнут выдыхаться.
— И запомни — вперед пойдем только по приказу!
— Да запомнил я, это уже и сорока бы затвердила. — В голосе наследника Эллари на мгновенье мелькнула прежняя задиристость, но он быстро справился с собой и, чтоб не продолжать неприятный разговор, зачастил: — На передней линии у нас мушкетеры и легкая артиллерия, которые должны встретить атакующих прицельным огнем. Скорее всего, те также начнут с перестрелки, но потом пустят вперед пехоту, чтобы сломать нашу оборону. Тут главное, как ты и сказал, устоять. «Гончие Арции», «Райские птицы» и «Старые быки» стоят справа за второй линией, слева — бароны и тому подобные графы. Да, в центре второй линии — ополченцы, слева наемная пехота, но без Марциала, а на правом фланге — церковники. Тарскийцы попытаются взломать нашу оборону, которая начнет поддаваться в центре.