— Да. А директор школы, Александр Григорьевич, моментально вызвал меня и велел: «Вам следует забрать от нас девочку». Я показала документы, в том числе и анализы, удостоверяющие, что Ларочка не инфицирована страшным заболеванием, и пообещала идиоту: «Если станете глупости болтать, подам на вас в суд!» Александр Григорьевич притих, но Лена Белинская не успокоилась — гадкая баба распространяла о Ларисе сплетни. По школе ползли невероятные слухи, распускаемые Белинской: Лариса беременна, у нее был сифилис, девочку привезли в Москву, чтобы лечить от последствий заболевания, она подрабатывала на трассе проституткой…
При этом, увидав Мэри в школе, Лена ласково улыбалась и говорила так, чтобы та ее слышала:
— Ой, как мне Ларочку жаль! Такое несчастье… Надеюсь, в Москве найдется врач, который сумеет подобрать девочке диету. Главное — не отчаиваться…
Бедная Мэри не могла понять, по какой причине Лена Белинская, милая при личном контакте, брызжет злобой, разговаривая с другими. Ну чем досадила ей Лара? Ответ на свой вопрос она получила внезапно, причем от самой сплетницы.
Столкнувшись в очередной раз с пакостной теткой и выслушав ее фальшивые соболезнования, Мэри резко сказала:
— Я знаю, кто разносит гадости о Ларисе, в частности — ложь про СПИД. Это вы!
— Я? — вытаращила круглые, цветом похожие на гнилые сливы глаза Белинская. — Как вам такое в голову пришло?
— Александр Григорьевич, директор, рассказал, — лихо соврала Мэри. — Одного не пойму: отчего вы избрали мою дочь объектом своих нападок?
И тут Белинскую прорвало.
— А не надо в школу брильянтовые сережки носить! — завизжала она. — Да еще объяснять, что дома другие есть. Ишь, богатая выискалась! У меня вот, у взрослой женщины, таких украшений нет. И моя красавица Катенька не может, как ваша туша, драгоценностями обвешаться…
У Мэри потемнело в глазах. Тоненькая белокурая Антонова больше походит на соломинку, а смуглая, жирная, толстозадая Лена Белинская издали запросто сойдет за кучу угля, но в тот момент в Мэри проснулась звериная ярость. Она схватила мерзкую бабу за плечи, с отвращением почувствовала, как пальцы проваливаются в рыхлое кашеобразное тело уже немолодой женщины, и, с силой прижав Белинскую к стене, сказала:
— Слышишь, квашня, еще одно слово о Ларе, и я за твою жизнь не ручаюсь! Знаешь, скольким людям кирпичи на голову падают? Или в подъездах их хулиганы встречают… Ноги переломают, потом на инвалидной коляске рулить станешь. Дошло?
Белинская, как все подлецы, оказалась труслива, в воздухе неожиданно поплыл неприятный запах.
— Обосралась, — констатировала Мэри. — Правильно, бойся меня, я на многое способна. И молчи! Иначе всем расскажу, как дерьмо не удержала!
Толстая тетка жалобно закивала.
— Да я… да никогда…
— Молодец, — похвалила Мэри и, брезгливо сморщившись, ушла.
После этого радикального разговора ни мамочка, ни дочка Белинские более не вымолвили ни слова о Ларочке, но сплетни, запущенные ими, уже пошли гулять по школе, и остановить их Мэри не могла.
— До вас, наверное, доползли слухи? — грустно спросила Мэри. — Про СПИД, сифилис, проституцию и все такое. Очень хорошо понимаю, сама бы пришла поговорить с матерью такой девочки. Явилась в класс новенькая, не пойми из какого города, больная неизвестно чем… Я поэтому вам так подробно нашу историю и рассказала, сейчас покажу анализы. Ларочка незаразна, у нее некий гормональный срыв. Ваша девочка — единственная подруга моей дочери, и если Лизочка отвернется от нее, Ларисе придется очень плохо. Романову в классе уважают, когда дети увидели, что она сблизилась с моей дочкой, многие перестали издеваться над Ларой. Умоляю, не запрещайте Лизе общаться с ней! Вот смотрите, у нас чисто, уютно, я хорошо зарабатываю, имею машину. Она, правда, сейчас в сервисе, колесо недавно проколола. Представляете, спешила на очень важную встречу в воскресенье, и бац! Впрочем, это вам неинтересно. Главное другое: ни алкоголиков, ни наркоманов в нашем доме нет. Пока сбегаю за документами, посмотрите Ларочкину комнату. Конечно, в Новоклимовске у нас были лучшие условия, но и в Москве мы нормально устроились!
Мэри вскочила. Я ее остановила и тихо попросила:
— Сядьте, пожалуйста. Я совсем не против дружбы Лизы и Лары и вообще первый раз слышу о сплетнях про ужасные болезни.
Мэри растерянно опустилась на место.
— Но тогда что привело вас ко мне? Думала…
— У вашей матери был брат?
Хозяйка заморгала:
— Кто?
— Михаил Петрович Антонов, — спокойно пояснила я, — доктор наук, профессор, химик.
— Право, странно… — пожала плечами Мэри. — Тот же вопрос задал мне и Герасим Семенович.
Настал мой черед удивляться:
— Не знаете, что навело врача на эту мысль?
Мэри встала, открыла один из ящиков, вынула оттуда белую пластиковую баночку с темно-зеленой наклейкой и протянула ее мне:
— Смотрите, перед вами таблетки, которые мама покупала в Москве.
— Странное название — «Анин», — отметила я, начав изучать упаковку. — А зачем вы мне ее дали? Не являюсь большим знатоком витаминов, но эти кажутся вполне тривиальными: А, В, С, D, Е, а еще железо, фосфор, кальций, селен, хром, цинк…
— Ниже читайте, — велела Мэри.
Я послушно опустила взор и приметила надпись, сделанную мелкими, но очень четкими черными буквами: «Разработано в лаборатории профессора Михаила Петровича Антонова. Специально для российского потребителя, учтены все нормы».
— Когда Герасим Семенович увидел эту приписку, — продолжила Мэри, — он тут же поинтересовался, не является ли Михаил Петрович Антонов братом Лауры Петровны Антоновой.
— И что вы ответили?
— Нет, у мамы не имелось родственников, — довольно равнодушно сообщила Мэри. — Знаю лишь, что ее воспитывал отец, человек, фанатично преданный спорту. Сам дед Петр особых успехов не достиг, поэтому мечтал об олимпийской медали для дочери, но Лаура не оправдала его надежд, зато из нее получился великий тренер.
— Вы деда не помните?
— Нет, — покачала головой Мэри, — он умер, когда я была совсем крошкой.
Я набрала полную грудь воздуха и решительно произнесла:
— Хватит врать!
На лице Мэри возникло самое искреннее удивление:
— Простите…
— Вы, похоже, отличная актриса, но обвести меня вокруг пальца очень трудно, — хлопнула я ладонью по столу, — немедленно говорите правду.