В этом месте вряд ли дотошно соблюдают права постояльцев на частную жизнь. Здесь все направлено на то, чтобы проникнуть в чужие секреты. Скорее всего, именно поэтому Грейсон не желает вести здесь серьезных разговоров. Свидетели объяснений ему ни к чему, тем более такие, перед которыми поставлена задача, невзирая ни на что, собрать против него компрометирующий материал.
Полковник взглянул на часы, надетые на левое запястье.
– Нам лучше уйти, – сказал он, – если ты не хочешь, чтобы за нами прислали каких-нибудь головорезов, которые силком выволокут нас отсюда.
Как только Лори подошла к нему, он обнял ее и шепнул:
– Не беспокойся, любимая. Доверься мне…
Два часа спустя полковник Карлайл и его жена сидели в отделанном деревянными панелями отсеке, расположенном слева от длинного, с прекрасной резьбой стола, за которым занял свои места третейский суд. Перед главным столом находился небольшой столик, на котором могли быть разложены вещественные доказательства. Это слушание, правда, должно было быть проведено только на основании свидетельских показаний. Что в данном случае можно было представить в качестве материальных улик предательства или отсутствия такового? За спинами судей возвышалась стена, которой в общем-то полагалось быть белой, но за долгий срок краска выцвела и приобрела какой-то неуловимый, очень характерный для судов сероватый оттенок. Здесь был вывешен символ военного правосудия – римский крест, образованный лезвием меча и его ножнами. Лори напомнила себе, что третейское расследование по военным делам редко совершается с той же тщательностью в выполнении многочисленных формальностей, какая обязательна во время заседаний по гражданским делам. Решения, которые здесь выносились, не касались вопроса – виновен ли подсудимый или нет. Третейская комиссия всего лишь устанавливала факты – был ли нарушен приказ или нет, был ли он выполнен в полной мере, и если нет, то почему. Здесь разбирались дела о дисциплинарных нарушениях и о целесообразности того или иного решения. В подобных разбирательствах главным доводом служил прецедент – такова была специфика военного судопроизводства. Действительно, как можно судить в законном порядке полководца, который, вопреки приказанию вышестоящего командира, проявил инициативу, поступил по-своему и в результате выиграл сражение? Конечно, установление фактов и принятие решения исключительно по факту имело огромное значение для судьбы обвиняемого, и все-таки последнее слово оставалось за командованием. Нередки были случаи, когда обвиненного в нарушении какого-то пункта офицера награждали, несмотря на то что обвинение считалось доказанным. Воевать исключительно по приказам, в точности соблюдая инструкции, невозможно – их следовало иметь в виду, прикладывать все силы для выполнения, как того требовал устав, но при этом необходимо было сообразовывать свои действия с обстановкой.
Состав комиссии был смешанный – два офицера от Лиранского Содружества, два от Вооруженных сил Федерального Содружества. Председательствующий в традиционной длиннополой мантии с капюшоном являлся регентом Ком-Стара. Причина, по которой в состав суда были введены представители и Федсода, и Лирсода, тоже была ясна – полковник Карлайл, атаковавший войсковое соединение Федеративного Содружества, служил Штайнерам. Первоначальный контракт был подписан именно с этим царствующим домом. Всем с самого начала было ясно, что процесс имеет сильный политический привкус, и, чтобы не увеличивать ажиотаж, в комиссию были поровну введены представители обоих государств. С первого взгляда было заметно, что отношение к процессу двух офицеров в серой форме, принадлежавших Дэвионовой стороне, и парочки офицеров в голубых мундирах было различным. Лори очень надеялась, что раскол прежнего государства сыграет на руку мужу и ей. Теперь события на Каледонии и Гленгарри волей-неволей будут рассматриваться с двух точек зрения. Как ни крути, а это предоставляет хорошие возможности для защиты.
Регент, как обычно, займет нейтральную позицию. Илеус Хорн являлся ответственным представителем Ком-Стара на Таркарде. Чин у него был достаточно высокий, положение тоже, авторитета Илеусу никогда было не занимать, так что в смысле подбора состава третейского суда – Лори была вынуждена признать этот факт – объективность была соблюдена в полной мере. Дело было непростое. Вопрос состоял в том, было ли допущено нарушение контракта, и если да, то какие к этому были основания. Хорн с самого начала был в курсе дела. Слушания он открыл напоминанием всем присутствующим, что это заседание не является формальным судебным расследованием по всем обстоятельствам совершенного действия и решение, принятое сегодня, не является окончательным. Вердикт, вынесенный по этому делу, является основанием для правоохранительных органов Лиранского Содружества в случае необходимости продолжить расследование.
– Если необходимость наказания в какой-либо форме подтвердится, – добавил регент, – в этом случае дело должно быть передано в суд соответствующей инстанции Лиранского Содружества, чтобы там смогли со всем вниманием рассмотреть представленные доказательства и вынести окончательный приговор.
– Господин председатель, – подал голос один из офицеров, представлявших Федеративное Содружество, – я бы хотел получить гарантии, что Федеративное Содружество, которое в настоящем деле выступает потерпевшей стороной, будет иметь возможность и в дальнейшем участвовать в отправлении правосудия. Как иначе отнесутся граждане нашего государства, которые вопиют о справедливости…
– Это заседание, – резко прервал его Хорн, – не место для политических дебатов. Ваше замечание, полковник Дилон, зафиксировано. И отвергнуто…
Как только офицер-мужчина в форме ВСЛС повернул голову к полковнику Дилону, Лори сразу узнала в нем подполковника Вилли Шуберта. Это он в течение двух вечеров беседовал с ее мужем, и теперь она обратила внимание, что при появлении состава суда Шуберт и Грейсон обменялись короткими взглядами.
Огромный зал, в котором проводилось слушание, был пуст, и все равно позади многочисленных рядов, придававших помещению сходство с кафедральным собором, у высоких входных дверей стояли два гвардейца из охраны царствующего дома Штайнеров. Рядом со скамьей подсудимых находилась застекленная будка, в которой сидел оператор, обеспечивающий протокольную запись заседания. Вследствие того, что это было неофициальное судебное расследование, в зале не было адвокатов. Грейсон и Лори должны были сами защищать себя, в то время как третейская комиссия выступала в роли судей, обвинения и жюри присяжных одновременно.
– Отличный способ удешевить дорогостоящее судопроизводство, – шепнула Лори мужу после того, как он от своего имени и имени своего начальника штаба ответил, что согласен, что подобное судебное расследование должно иметь место. Согласился он и с порядком рассмотрения инцидента.
– У меня складывается мнение, – в том же тоне ответил Грейсон, – что их менее всего интересует правосудие. Их заботит, как бы спрятать концы и подобрать понаряднее упаковку.
– Полковник Грейсон Дит Карлайл, – обратился Хорн к наемникам с места, – подполковник Лори Кармал-Карлайл, встаньте, пожалуйста.