– Ты права, Аля. Я ошибся. Теперь эта ошибка будет стоить дорого.
– Саша, так нельзя! – горячо заговорила я, взяв широкую горячую ладонь мужа в руки и прижав ее к щеке. – Ну нельзя с таким смирением! Нужно доказать, что ты не имеешь никакого отношения к убийствам! Что говорит дядя Моня?
– Разве он ничего тебе не сказал?
– Не сказал – о чем?
– О том, что на куске яшмы, найденном возле одного из трупов, нашли мой отпечаток пальца, – грустно усмехнулся Сашка. – А как его могли там не найти, если эту яшму я сам приклеивал к рукояти? И ты права – это мой меч стал орудием убийства.
– …а ключи от квартиры я нашла, между прочим, вчера за шкафом в коридоре, – в тон ему подхватила я. – И это была Галина связка ключей, та самая, которую у нее кто-то из сумки в супермаркете увел – больше негде было. И сделал это тот человек, который хорошо знал наш уклад жизни и твои привычки. Человек из твоего прошлого, Саша – тот, кто ненавидит тебя настолько, что готов на все ради мести. Человек, который носит коричневую дубленку.
– Мое прошлое снова вмешалось в твою жизнь, – вывернул Акела, целуя похудевшее запястье моей руки, и я поняла, что значит это «снова». Именно из-за прошлого Акелы в свое время я потеряла не родившегося еще ребенка и возможность иметь собственных детей когда-либо вообще.
– Не смей такого говорить! Меня моя жизнь устраивает, иначе я не жила бы с тобой! – от возмущения я даже слегка задохнулась. Акела посмотрел на меня и грустно улыбнулся:
– Ты недавно сказала, что свои ритуалы я люблю больше, чем тебя.
– Прости… пожалуйста, прости меня. Я выкрикнула это в запале, не сдержалась, потом убить себя была готова. Ты ведь знаешь, что я очень люблю тебя, люблю такого, как есть, – со всеми ритуалами и привычками, которые так несложно соблюдать и принимать. Я тебя такого выбрала, такого – и ни за что на свете не откажусь.
Я уткнулась лбом в его грудь и часто задышала, стараясь не выдать своего волнения. Ни разу мне не пришлось пожалеть о своем замужестве и семейной жизни, даже в мыслях не держала ничего подобного.
– Тебе правда не сложно? – вдруг изменившимся голосом спросил муж, протянул вторую руку и, взяв в ладони мое лицо, повернул к себе. – Аленька, сейчас такой момент, когда ты должна сделать выбор. Если меня осудят, ты надолго останешься одна и будешь жить с клеймом жены убийцы…
– Прекрати! – выкрикнула я, отскакивая от него. – Никто тебя не осудит, я просто не позволю! Я докажу, что это не ты! И потом – я всю жизнь жила с клеймом «дочки авторитета» – и ничего, выжила, как видишь! Я очень прошу тебя, никогда больше не говори мне о каком-то выборе, ладно? Никогда. Я его уже сделала – в тот день, когда согласилась выйти за тебя замуж. Я не передумаю, не отступлю. Ты мой муж, и я буду рядом, что бы ни случилось. А искать доказательства ты мне не сможешь запретить – и никто не сможет, так что лучше не пытайтесь. Я буду делать все, что считаю нужным, чтобы ты скорее вернулся домой, потому что мне одной совсем плохо.
Акела молча целовал мое лицо, и я чувствовала горячее дыхание мужа, стук его сердца, ощущала, как слегка подрагивают его ладони, прижимавшие меня к нему. Почему-то подумалось, что очень редко раньше Акела позволял себе вот такие проявления, редко говорил какие-то слова. Его любовь была скорее деятельной, чем эмоциональной.
– Поступай как считаешь нужным, Аля. Но имей в виду – я категорически…
– Да-да-да, родной, ты категорически и все такое! – перебила я, закрыв его рот ладонью. – Но ты ведь понимаешь – если Саша Гельман чего задумала…
– Вот это меня и пугает, – признался он. – О дочери подумай, если не хочешь обо мне.
– А с ней все в порядке. Она у папы, там Бесо приедет на днях – помирились ведь, представляешь? Так что у Соньки как раз все отлично.
– Знаешь, Аля, я все время думаю – а ведь тот, кто украл меч, не дилетант в том смысле, что с самурайским кодексом он знаком прекрасно, – вдруг сказал Акела, и я опять вздрогнула. Мне подобная мысль тоже сразу пришла в голову, едва я услышала от соседки об отрубленных и пропавших головах. – Характер убийств, понимаешь? Мне предъявили фотографии – все идеально укладывается в схему изготовления бундори…
– Ты хочешь сказать, что тот, кто украл мечи, владеет техниками боя на них, да? И знает, что такое бундори и как его изготовить? – прикидывая кое-что в уме, пробормотала я, и муж кивнул.
– Помнишь, я тебе как-то рассказывал об этой традиции? Жутковато, но считалось признаком доблести – иметь в доме голову своего врага.
– Разве случайные бомжи могут считаться врагами для самурая? Убить неприкасаемого – да, но бундори – для чего?
– Аля, а это не самурай. Это имитатор. Это человек, знакомый с кодексом, но не вникший в его суть, не принявший его сердцем, а взявший из него лишь антураж.
– И при этом организовавший все так, чтобы подозрение пало на тебя, – задумчиво протянула я. – Сашка, кто же может настолько тебя ненавидеть?
– Я не думал об этом, Аленька. И еще – я понимаю, что это не женское дело, но меня сейчас нет, а поэтому… найди кого-то, кто поменяет замки в двери, хорошо?
– Зачем?
– Потому что тот, кто взял меч, может вернуться снова. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Ты теперь постоянно одна.
– Я не одна, Саш. Со мной несколько дней Ольга.
При упоминании об ученице Акела почему-то помрачнел, и от меня это не укрылось.
– Ты против? Но ведь ты…
– Нет, что ты, Аленька. Если тебе с ней спокойнее, то пусть… Единственное, что я хочу… не будь с ней слишком откровенна, хорошо? Не всеми мыслями нужно делиться. И еще… скажи мне, где она работает?
– Сейчас уже пару дней нигде. А до этого – на кафедре судебной медицины была и ночами подрабатывала в морге, помогала вскрытия делать для криминалистов, а что?
– Тогда все понятно, – пробормотал Акела.
– Что понятно?
– Я застал ее в зале за довольно странным занятием. Она пыталась на манекене сымитировать процесс отрубания головы. Теперь все встало на места. Она появилась у нас в доме случайно – просто стечение обстоятельств. А подтолкнули ее как раз эти пресловутые убийства. Видимо, она неплохо изучала предмет, – Акела усмехнулся, – и обратила внимание на необычность характера ран. И это именно она дала оперативникам ниточку, именно она натолкнула их на мысль о том, что убийца владеет техниками боя на мечах.
– И этот опер в кожаном… как его… – я защелкала пальцами, припоминая. – Да – Карепанов! Он, выходя после обыска, так и сказал второму – мол, Ольга оказалась права. А я даже не подумала…
Акела обнял меня крепче, прижался к макушке губами:
– Тебе трудно одной, малышка?
– Нет, что ты… мне просто очень одиноко без тебя, – призналась я, хоть и не хотела делать этого. – Я весь день кручусь, чем-то занимаюсь, а потом раз – ночь, и никого кругом. Я, Сашка, с твоим кимоно в обнимку сплю… Мне так важно, чтобы ты отсюда скорее вышел, родной! Я даже думать не хочу – Новый год, праздники… Мне не надо ничего без тебя, просто совершенно не надо.