Она проследила, как Сантана подошел к комоду и извлек оттуда деревянную шкатулку.
– Что ты делаешь?
– Нам понадобятся обручальные кольца. – Люк осторожно вытряхнул содержимое шкатулки на стол.
– Где ты все это взял? – Николь заинтригованно разглядывала старомодные украшения.
– Шкатулка принадлежала моей матери. – Люк открыл в комоде еще несколько ящиков, затем достал обтянутый вельветом сундучок. – Вот оно. – Люк открыл крышку, и взгляду Николь предстало шикарное сверкающее бриллиантовое кольцо. Мужчина взял его в руки и, к величайшему ее удивлению, бросил ей.
– Вот… Примерь.
Николь едва успела поймать кольцо.
– Выглядит очень дорогим.
– Думаю, Рон ожидает увидеть достойное моего состояния кольцо на твоем пальце. – Люк пожал плечами. – Давай, примерь.
Дрожа от волнения, Николь надела кольцо на безымянный палец.
– Нет, кажется, оно мне велико. – Она уже была готова снять его, однако Сантана подошел и остановил ее.
– Лично мне кажется, что оно тебе впору.
Прикосновение его руки заставило сердце Николь забиться быстрее.
– Ты считаешь этот маскарад необходимым, Люк? – пробормотала она и отстранилась.
– Может быть… А может быть, и нет. Но я не хочу прошляпить все дело из-за того, что Рон Джонсон заподозрит какую-нибудь глупость. – Их взгляды встретились. В глазах мужчины светилась уверенность. – Любая, даже самая безобидная мелочь может сыграть нам на руку.
– Но если Рон узнает, эта… мелочь вряд ли покажется ему такой уж безобидной. И уж тем более, если он поймет, что ты – закоренелый холостяк, контракта нам не видать.
– Ну, всегда можно сказать, что люди меняются. – Сантана пожал плечами. – Такое ведь иногда случается. Неужели холостяк не может влюбиться и задуматься о создании семьи? Однажды я заглянул в твои глаза, и все встало на свои места…
– Скорее он поверит, что тебе пересадили мозг. И только после ты влюбился, – сухо заметила Николь.
Люк улыбнулся.
– Ну, ни тебя, ни меня к оседлому типу не отнесешь. Вот только Рону об этом знать не надо.
Женщина промолчала в ответ.
– Да ладно тебе, Никки.
Никки… Так Люк называл ее только в постели. Шептал это Николь на ухо… Одна только мысль о его сильных руках чуть не свела женщину с ума.
– Хорошо… обещала, значит, сделаю. – Николь потерла лоб, пытаясь отогнать ненужные воспоминания. – Но говорить будешь ты, поскольку я врать не собираюсь.
– Идет.
Сантана улыбнулся той самой томной улыбкой, за которую Николь была готова продать душу дьяволу. И это ее пугало…
– Спасибо, Николь, – мягко поблагодарил он.
– Не стоит. Давай поскорее закончим с этим спектаклем.
Пятнадцать минут спустя они уже сидели в катере, направляясь вдоль бирюзовой бухты. Ощущения были непередаваемыми; Николь чувствовала вкус соленых брызг на своих губах и теплоту бриза на лице.
Когда они приблизились к мысу, лодка сбросила скорость. Впереди открывался вид на длинный белый пляж, искрящийся в вечернем солнце. Дом Рона больше напоминал дорогой отель. Дом был оборудован по последнему слову техники и имел два уровня. Здесь были даже личная пристань на одном и открытый кинотеатр с огромным экраном на другом конце пляжа.
– Вот… «Истер-коттедж». Джонсон живет здесь, – произнес Люк, когда лодка остановилась у пристани. Он выскочил на берег и протянул руку Николь. Ей гораздо больше по душе было бы отказаться от его помощи, но ветер усиливался, и катер начинал раскачиваться. Пришлось проглотить свою гордость и принять протянутую руку. В этот момент лодку качнуло, и Николь, не удержавшись на ногах, оказалась в объятиях Люка.
Сантана на мгновение придержал ее, и она с болью в сердце вспомнила, какие чувства вызывали в ней сильные объятия ее бывшего любовника.
– Все в порядке? – Сантана наклонил голову почти к самому уху Николь. Стоит ей чуть-чуть обернуться, и их губы сольются в поцелуе.
– Да… прости… – Николь понадобилась вся сила воли, чтобы отстраниться.
– Не извиняйся. – Сантана улыбнулся. – Так даже лучше. Мы должны выглядеть трогательно.
Николь посмотрела поверх плеча Люка и увидела седоволосого мужчину примерно семидесяти пяти лет, стоявшего на пристани. Одет он был в темно-синий блейзер и белые брюки. Мужчина стоял, опираясь на трость. Как только Люк и Николь двинулись ему навстречу, мужчина приветственно поднял трость в воздух.
– Рад видеть тебя, Рон, – произнес Сантана, пожимая протянутую ему руку. – Познакомься, это моя коллега и невеста, Николь Коннелл.
– Почту за честь. – Джонсон улыбнулся. У него были очень светлые, светящиеся мудростью голубые глаза. – Вы мне кого-то напоминаете, – слегка присмотревшись, добавил он.
– Поверьте, мы никогда раньше не встречались, мистер Джонсон, – улыбнулась Николь в ответ. – Хотя, после всей проделанной работы, мне действительно кажется, будто мы давно знакомы.
– Зовите меня Рон, – настойчиво попросил мужчина. – Пройдемте в дом.
Внутри особняк Рона напоминал декорации дорогого фильма. Мраморные полы были покрыты персидскими коврами, а вид на Карибы из огромных окон воистину захватывал дух.
Все трое расположились в оранжерее, выходящей на море.
– У тебя потрясающий дом, Рон, – произнес Люк, принимая бокал чая со льдом от кого-то из персонала.
– Спасибо. Хелен и я планировали переехать сюда в этом году, но она заболела и… этого не произошло.
– Должно быть, вам ее не хватает, – с участием произнесла Николь.
– Да. Без нее очень сложно. – Джонсон пожал плечами. – Но жизнь продолжается. Я просто пытаюсь помнить то, ради чего она жила, ее желания, надежды… И именно поэтому я так щепетилен относительно того, кому перейдет моя компания.
– Ты потратил столько сил. Понятно, что ты хочешь заключить лучший договор, – согласился Сантана.
– Не просто лучший, но еще и правильный договор. – Рон слегка подался в кресле вперед и добавил: – С чем мои адвокаты справляются явно не лучшим образом.
– Адвокаты поддаются чувствам только тогда, когда предъявляют вам чек, – хмыкнула миссис Коннелл.
Джонсон посмотрел на нее и улыбнулся.
– Весьма точно подмечено.
– Я понимаю ваше беспокойство, – мягко произнесла Николь. – И то, что вы так заботитесь о будущем своего детища, на самом деле просто замечательно. В наше время мало кто помнит о честности и принципиальности.
– Именно. Как видите, мало кто меня понимает. – Рон поставил бокал на стол. – Я уже пять месяцев пытаюсь вдолбить это своим адвокатам, но получается плохо.