Несколько беловато-синих рваных шрамов, в художественном беспорядке раскиданных по лицу, придадут Маголику недостающей мужественности, а стильная прическа под Брюса Уиллиса сделает его неотразимым для каждой лужи (в смысле, отражать будет нечего). Также отсутствие одного глаза, половины уха и некоторого количества передних зубов придаст его облику запоминающийся и неизгладимый ореол мученика, так любимый женщинами. Помочь, что ли?
Появившись на полянке, мы застали бурную деятельность братцев. Они успели перетрясти сумки бейонов и приготовить завтрак. И взялись его уничтожать, не дожидаясь нас.
У-у-у, мироеды и прихлебатели!
Я была сейчас зла на весь белый свет, а эльфов начинала ненавидеть всеми фибрами своей уязвленной в лучших чувствах души. Поэтому, пробормотав: «Доброе утро!» – отобрала у Болисиэля громадный, художественно слепленный бутерброд и, не обращая внимания на жалобные глаза и протянутые вслед дрожащие руки, поковырялась внутри, вытаскивая и небрежно выкидывая прочь крупные кольца лука.
Шатен проводил глазами уплывающий в мой желудок завтрак, вздохнул и занялся сооружением следующего кулинарного шедевра.
Тролль и Магриэль последовали его примеру и тоже соорудили себе по бутерброду. Над полянкой повисло молчание, прерываемое жизнеутверждающим хрустом и чавканьем. Когда все насытились, слово взял тролль:
– Эта… Щас передеемся и двигаем в город.
– Сколько до него? – поинтересовался блондин, поднимаясь и стряхивая крошки с колен.
– Полдня дороги, – ответил Мыр. – Тама за деревьями ихние кони, тако быстро доберемся.
– Прекрасно! – вскочил радостный Болисиэль. – Я пойду проверю животных. Отберу подходящих и приведу сюда. Леле тоже нужна лошадь?
Лошадь?! Мне?! Да ни за какие коврижки! Под страхом смертной казни на нее не полезу!
– Ага, – «обрадовал» меня Мыр. – Тока не щас, потома.
Это что значит – «потома»? Как-то мне это все не нравится! Мне вообще здесь все не нравится! И никто не нравится! И…
Врушка.
– Приплыли! Еще какой-то там внутренний голос будет меня обзывать! Это, к твоему сведению, тянет на шизофрению!
Заткнись! Это тянет на самую большую глупость в твоей жизни!
– А мне положено! Я – блондинка!
Да?! А изнутри не скажешь! Вроде бы все как у людей…
– Молчать! Не выступать! Я не людь! Тьфу ты! Я не человек! Я – влюбленная женщина, а это особое состояние! Считай, почти беременная!
– Какая-какая?.. – съехидничал неугомонный и бесстрашный внутренний голос и удалился, достигнув своей подлой цели – заставив меня анализировать то, до чего я только что додумалась.
Этого не может быть! Все! Я погорячилась, была в состоянии аффекта, и это не считается! Забыли и продолжаем жить дальше, даря судьбе-подлянке радостный оскал.
Со своими внутренними разборками и анализами я пропустила тот момент, когда тролль притащил тряпье бейонов. Очнулась от визга эльфов, брезгливо тыкавших в одежную кучу и завывавших на все лады:
– Вот это надеть на себя?! – Горестный вопль оскорбленного в эстетических чувствах шатена, уже вернувшегося с животными.
– У меня начнутся проблемы с волосами после этого головного убора, – пренебрежительно вертел в пальцах фирменную нахлобучку Лелигриэль, страдальчески морщась. – А если там насекомые?
– А без этого никак нельзя? – еле сдерживал свое отвращение брюнет. – Документы у нас есть, так зачем наворачивать на себя эти лохмотья?
Меня душили противоречивые чувства, которые требовали немедленного выхода, угрожая вызвать жабу на подмогу.
И в чем проблема? Бог велел делиться! Позлился сам, позли другого! Тем более что другой уже сам не раз напросился на сдачу.
Поднявшись с места, я подошла к Магриэлю и, мило улыбаясь и стараясь не капать во все стороны ядовитой слюной, полюбопытствовала:
– Господи, ну разве можно быть настолько тупым! Куда смотрели твои родители? У тебя вся острота ушам досталась? До мозга ничего не дошло?
– Ты о чем? – удивленно воззрился на меня брюнет. – При чем тут мои уши?
– Да при том, – ласково рассматривая его взглядом голодной гиены, ответила я. – Эльфы занимаются работорговлей?
– Как ты смеешь! – выпалили оскорбленные ушастики одновременно, сплотившись против меня дружной кучкой. – Мы не опускаемся до подобных низостей!
– Ух ты! – восхитилась я, задумчиво постукивая пальчиком по губам. – А сейчас вы чем занимаетесь и куда меня везете?
– Это единичный случай! – начал защищаться покрасневший блондин. – Нас к этому вынуждают необычные обстоятельства и крайняя необходимость!
– Да вы что! – Восхищение медленно, но верно переходило в экстаз. – Как же я так ошиблась! Я-то по наивности своей думала, крайняя – это я, а оказалось – необходимость! Ну-ну…
Эльфийская ясельная группа покрылась живописным румянцем, устыдилась и заковыряла ножками траву, заткнувшись.
Чудненько! Первый раунд за мной!
– Извините, отвлеклась, – картинно повинилась я и продолжила: – Итак, мы выяснили, что ваше воспитание не позволяет вам заниматься работорговлей, но бумаги оформлены на бейонов. И как вы собираетесь скрывать свои ушки? Лопухами маскировать? Если вам так уж противно просто прикрыть их тряпками на короткое время, то могу посодействовать и отрезать сии затейливые украшения. На что только не пойдешь ради благого дела!
– Э-э-э, – замялся шатен, – не надо! – И, порывшись в куче тряпья, быстро выбрал себе хламиду и нахлобучку.
Его примеру последовал блондин, бросив на меня взгляд утопающего щенка. Один лишь брюнет стоял недвижимо, кусая красивые губы и будучи не в состоянии решиться на подвиг во имя невесты. Пришлось подойти поближе и сообщить:
– Маголик! Если ты сию секунду не оденешься, то я тебя счас даже не покусаю! Я тебя погрызу на мелкую щепу!
Мужчина ошарашенно поднял на меня глаза и наткнулся на мои продемонстрированные в широкой улыбке тридцать два зуба.
– Рассматриваешь? – продолжила психологическое давление. – У меня затянувшееся весеннее обострение на фоне отсутствия цивилизации и нехватки косметических средств.
Не знаю, что именно его убедило в серьезности моих намерений, но шмотки он взял. Через несколько минут на поляне стояли три замотанные по самые глаза фигуры, злобно этими глазами зыркавшие. Мы потратили еще немного времени на сборы. Вскоре все было собрано и упаковано. Я подошла к троллю, успевшему натянуть кожаную безрукавку:
– Поехали?
Он кивнул головой и, взобравшись на Моня, помог залезть и устроиться мне. Оказавшись рядом и придерживаемая сильной рукой, я прижалась щекой к могучей груди. Мне было спокойно. Я молча наслаждалась гладкостью его теплой кожи. Слушая мерное биение чужого сердца, закрыла глаза и тут же провалилась в глубокий сон. Я чувствовала себя защищенной…