– Постойте… Это который Кириллов? Генерал, что ли?
– Ну, да, да!
– Даже не знаю, что сказать… Я же совсем не в форме сейчас…
– Мне его охрана сказала, что оперировать должен только сам Владимир Николаевич, иначе…
– Ладно, ладно… Я все понял, скоро буду. Подготовьте операционную. Сенников пусть готовится ассистировать. Сейчас такси вызову…
– Не нужно, Володя, – голос Аллочки немного поменял интонацию, и в груди от этого даже потеплело немного. – Они выслали машину. Ждет уже, наверное, у подъезда…
– Ох-хо… Они бы так о нашей медицине заботились, как о собственном здоровье, – проворчал Аксенов, натягивая брюки и прижимая трубку к щеке плечом. – Хотя и о здоровье своем они думают только в самый последний момент… Ладно, я спускаюсь…
– Люблю тебя, – сказала Аллочка и отключилась.
Аксенов был уже в прихожей и с проклятьями искал в темноте ботинки.
– Ну, что там опять? – приподнявшись на локте, сонно спросила жена.
– Из отделения звонили. Кирилова привезли, говорят, надо резать…
– Это того самого Кириллова?…
– Вот именно. Обгадились все. Никто не берет на себя ответственности. Говорят, мол, охрана не дает. Ну, да, можно подумать… Трусы!
– Ох, не нравится мне это, – забеспокоилась жена. – Не люблю я этого Кириллова. Про него такое рассказывают. Ты, все же, поаккуратнее его оперируй, мало ли что…
– Ну да, ты мне еще покаркай, – пробурчал Аксенов из прихожей, натягивая пальто. – Все, я помчался…
Подумав секунду, он прямо в ботинках зашел в спальню и поцеловал жену.
– Все, Верунчик, я пошел. Спи!
Аксенов быстро спускался по лестнице и уже почти вышел на улицу, но в дверном проеме подъезда, будто на стену, наткнулся на зловещую черную тень.
– Пропустите, – несмотря на внезапно вспыхнувший страх, жестко потребовал Аксенов. – Я тороплюсь, меня пациент ждет.
Вместо ответа тень вскинула руки. Без сомнения, них был короткий металлический лом.
– Помогите! – заорал Аксенов. – Бандиты!
Он успел услышать звук распахивающихся автомобильных дверей и топот ног, когда тяжесть лома обрушилась на него. Правую руку пронзила острая боль. Аксенов вскрикнул и схватился за место ушиба.
Тут же раздалось несколько громких хлопков. Вспыхнул яркий свет фонарика.
– Владимир Николаевич, с вами все в порядке? – спросил обеспокоенный мужской голос.
Над ним склонились двое крепышей в костюмах.
Пострадавшего резко подняли и поставили на ноги. Боль в руке от этого стала еще сильнее. Аксенов дикими глазами смотрел на тело нападавшего.
– Вы убили его? – спросил он потрясенно.
– Это не стоит вашего беспокойства, – ответил один из крепышей. – Он нападал, мы защищались. Разберемся. Вы в порядке?
– Не уверен, – ответил Аксенов. – А, черт… Рука… Ладно, поехали там разберемся…
Уже в машине он понял, что дело дрянь. Руки он почти не чувствовал. Острая боль перешла в саднящую тупую. Пальцы не чувствовались, появился отек.. Однозначно – перелом….
Аллочка помогла ему надеть халат. Аксенов хмуро разглядывал свою распухшую и посиневшую правую ладонь. Надо будет снимок сделать.
Это минимум месяц без работы…
Черт возьми! О чем он думает?! А как сейчас браться за скальпель?
– Твою мать! – в сердцах воскликнул Аксенов, с ненавистью глядя на искалеченную руку.
Аллочка тихо погладила его по плечу. Она все всегда прекрасно понимала.
В ординаторскую вошел Сенников – тощий и длинный, уже в халате, перчатках. Он глянул на выставленную вперед руку Аксенова, что тот поддерживал при помощи левой.
Усталая сосредоточенность Сенникова уступила место сначала недоумению, а затем растерянности.
– Владимир Николаевич… Это что же?… – блекло спросил он.
– Что, в мединституте не учился? – хмуро отозвался Аксенов. – Это называется закрытый перелом плеча, лучевой кости и еще черт знает чего…
– И… Как?…
– А никак. Я не левша… В общем, ты все понимаешь, друг мой. Оперировать придется тебе…
– Но как же… – на лбу Сенникова проступили бисеринки пота. Лицо его побледнело.
– Других вариантов нет. Не волнуйся, я буду рядом. Аллочка, пациента на стол!
– Да, Владимир Николаевич. Уже везут…
…Сенников сидел на полу, обхватив руками голову, и тихо раскачивался взад-вперед. Аксенов подумал, что эту мрачную тишину пора бы прервать. Но подходящих слов на ум не приходило. Да и глупо было бы утешать сейчас врача, по чьей вине только что погиб человек. И без всяких утешений на душе было паршиво.
А еще чудовищно хотелось спать.
…А ведь он провел бы эту операцию нормально. Ничего принципиально сложного. Наверняка все было бы в порядке, и Кириллов остался бы жив…
У него не дрожали бы руки, как у Сенникова, и он не совершил той ужасной и нелепой ошибки.
До сих пор на губах Аксенова блуждал будто застывший крик: «Стой! Что же ты делаешь?!» Но исправить ситуацию одними указаниями было уже невозможно.
Для хирурга главное – руки. То, чего лишил его надолго неизвестный злодей с сокрушающей кости железкой… Теперь уже не узнать – в чем же провинился перед ним известный кардиохирург.
Или… не менее известный генерал?…
-5-
Свежий ветер, пробравшись через форточку, теребил шторы, играл на столе листами незаконченной курсовой работы. Монитор компьютера давно уже подернулся сонной пеленой скринсейвера. Работа стояла…
Да и торопиться-то, в общем, было особо некуда. Занятия в институте откладывались на неопределенный срок. Судя по всему, теперь достаточно регулярно туда наведывались только серийные маньяки…
Таня лежала на раскрытом диване, провалившись в груду цветных подушек, и разглядывала потолок. Этому занятию она могла предаваться часами, особенно под любимую музыку.
Когда любоваться ползающей по потолку жирной мухой все же наскучило, Таня перевернулась на живот и критически осмотрела ногти. Ногти были роскошные: объемно-выпуклые, длинные и опасно острые, с причудливым рисунком и хитрым рельефом из мелких бисеринок.
– То, что надо! – одобрительно сказал Гид.
– Думаешь? – с сомнением произнесла Таня. – А не слишком вызывающе?
– Нет, глупая. Это просто класс!
– А ему понравится?
– Даже не сомневайся. Тем более, что смотреть он будет больше на твои ноги…