– Ну уж и подвигов, – засмущался Грош.
– Почтенный маг шутит, – надменно пояснил кот. – Знаем мы, каких, м-мао, подвигов от вас ждать…
Маг тихо рассмеялся и, не прощаясь, отправился прочь вдоль черного звездного следа. Вслед легко, словно тень, засеменил Густав.
Мы провожали мага взглядом, пока вдруг оба не растаяли в воздухе.
– М-да, волшебство… – проговорил Грош.
– Ага… – отозвался я.
– Однако после всех этих волнений у меня разыгрался аппетит, – заявил Грош. – Не побоюсь этого слова – дьявольский.
– Демонический, – добавил я, прислушиваясь к урчанию желудка. – Однако припасов не осталось…
– …а голодная смерть не входит в наши обязательства перед отцом Себастьяном! – подхватил Грош. – А посему оставим это приятное местечко и поспешим обратно – на поиски продовольствия…
– Не стоит торопиться! – язвительно сказал кто-то.
Мы обернулись и увидели Зага – собственной персоной, сидящего, поджав под себя ногу, на ступени храма.
– А, это вы, любезный грабитель… – протянул Грош. – А мы уж и забыли про вас.
– И зря! – прищурился вор.
– Правда, была надежда, что вас сожрали демоны… – с сожалением сказал я. – Да, видимо, и они побрезговали вами…
– Очень смешно, – сказал вор, ковыряя в зубах длинным желтым ногтем. – Впрочем, то, что вам удалось вывернуться целехонькими из встречи с Советником Легионов, – это хорошо. Вам зачтется. Впрочем, это маленькое непредвиденное происшествие не имеет никакого отношения к основному заданию…
– Маленькое?! – Грош возмущенно раздул ноздри, наступая на наглого соглядатая. – Непредвиденное?!
Вор вскочил на ноги, и его щуплое тело налилось вдруг опасной силой. Звякнул металл – и в обеих руках, будто крылья бабочки, запорхали острые лезвия. Заг медленно, но хищно пошел на моего приятеля.
Грош попятился, испуганно заморгал.
– Чего кипятишься, малый? – сквозь зубы процедил вор. – Или по пыточной соскучился?
Грош сник. Я попытался мысленно призвать на помощь Горензефа – но без толку. Видимо, не та ситуация, чтобы беспокоить магические стихии.
– Что от нас требуется? – обреченно спросил я.
– Вот – это совсем другой разговор! – довольно сказал Заг, и клинки из его ладоней исчезли так же быстро, как и появились, – лишь звякнуло железо, напоминая о содержимом воровских рукавов.
Заг вернулся к ступеням и уселся вновь, по-воровски, поджав по себя ноги. Похоже, ему нравилось сидеть, когда другие вынуждены стоять.
– А задание в следующем, – сказал он. – Вскоре сюда прибудет посланный Императором отряд. Ваша задача – следить за ним и делать то, что я скажу…
– Мы должны действовать против воли Императора? – встрепенулся я.
– Не, не против Императора, – протянул вор. – А во имя Священной инквизиции и сохранности собственной шкуры. Понятно?
– Не вполне, – сказал Грош. – Отчего бы этим не заняться ворам? Они-то более сильны в таких делишках…
– Да я тоже так думаю, – задумался Заг. – Да только наш наниматель считает иначе. Мол, посланница небес, за которой охотится отряд, за версту нашего брата чует. Нужны более, хи-хи, невинные души.
– Посланница небес… – повторил я. – А как ее зовут?
– Дай-ка вспомню… – Вор наморщил лоб, почесал в затылке. – Ага, вспомнил! Иноэль!
Все поплыло у меня перед глазами.
Значит, это был не сон.
И со мной случилось то, чего как огня должен бояться несчастный смертный.
Меня угораздило влюбиться в ангела.
Ламберт осматривал уходящее вдаль лезвие меча. На острие ослепительной искрой сверкало солнце. Если достаточно долго держать клинок так, целясь им в жаркое светило, можно научиться находить малейшие недостатки заточки.
Впрочем, у этого меча не удалось еще найти ни единого недостатка. Выкованный из тайного сплава в горных мастерских гномов, острее бритвы, идеально сбалансированный, с наложенным на металл заклятием рун – такое оружие стоит целого состояния. Было у меча и имя, данное мастером при рождении из огня и пара.
Андогур.
Казалось бы, обладание таким предметом – повод для гордости и ежечасной радости.
Пожалуй, так оно и было. Тем более что по происхождению Ламберту никак не светило подобное сокровище. Но, как и всякий неожиданный подарок судьбы, меч этот казался теперь непомерно тяжелой ношей.
Это оружие он получил из рук самого Императора.
До сих пор тело пробивает дрожь при воспоминании о той нежданной аудиенции. Каждому понятно: не по рангу капитану гвардии получать посвящение от самого властителя Империи. А произошедшее иначе, чем посвящением, не назовешь.
…Их оставили вдвоем в огромном полутемном зале, осветить который напрасно силились узкие и высокие окна. Легкий ветер бесшумно шевелил портьеры, от мебели и гобеленов на стенах веяло древностью и волнующей историей.
Вопреки традициям и принятым при дворе мерам предосторожности он остался один на один с великим правителем. Массивные двери закрылись за спиной, и тело сковало оцепенение.
Рыцарю не подобает терять самообладание, но сейчас происходило что-то, выходящее за пределы понимания Ламберта.
Он упал на одно колено, склонил голову, не смея поднять даже взгляда на Императора. И тогда тот подошел ближе и сказал – негромко, но величественно, как могут говорить лишь монархи, обретшие трон непостижимой волею Всевышнего:
– Я вижу, ты без оружия, рыцарь?
– Так и есть, мой повелитель… – проговорил Ламберт. – Ведь я шел на аудиенцию с вами, и меч свой я отдал стражам…
– Конечно, ты пришел сюда, исполняя мою волю, – милостиво сказал Император. – Но мне кажется, мой гвардеец должен иметь возможность в любой миг постоять за своего Императора…
– Я готов! – вспыхнул Ламберт, подымая голову. – Сию же секунду, хоть голыми руками!
– Зачем же – голыми руками… – проговорил Император, и Ламберт чуть вздрогнул, ощутив щекой холодную сталь. – Этот меч в твоих руках будет служить мне верой и правдой…
– Пока я не паду мертвым! – запальчиво воскликнул Ламберт. – Но жизнь моя дорого обойдется вашим недругам, да хранит вас Всевышний!
– Истинно так! – милостиво сказал Император. – Отныне ты – имперский рыцарь. Возьми этот меч и служи мне!
…Ламберт часто вспоминал этот миг, что навсегда впечатался в память. Не оставляла мысль: все это не просто так. Император, несомненно, избрал его – избрал из числа более родовитых и не менее сильных и удачливых рыцарей. Что послужило критерием выбора? Преданность? Скромность? Отсутствие особых притязаний из-за недостаточной знатности?