Макар сам не знал, откуда на него снизошла эта странновато-учтивая манера речи. Очевидно, стиль изложения мыслей в данном случае определялся не столько природным аристократизмом, сколько подсознательным нежеланием быть разорванным на куски разъяренной толпой монстров. Сами чудища смотрели на него с некоторым недоумением, которое грозило перейти в более тяжелые формы отторжения.
– Итак, – воодушевленный тем, что все еще является целым и невредимым, продолжал Макар, – вот я стою перед вами, и вы, как высококультурные и цивилизованные лица, можете задавать мне вопросы. Я с удовольствием отвечу даже на самые скользкие и сомнительные из них. Ведь между разумными существами не может быть недопонимания, не правда ли?…
– Сжечь еретика, – неожиданно, посреди всеобщей тишины, предложил благовидный анч с большими умными глазами.
– На кол его, – возразил другой. – Или четвертовать. Как там учит твоя святая книга, о Всеведущий Крамер?
Толпа мохнатых чудовищ зароптала, медленно, словно зомби из низкопробного триллера, приближаясь к крыльцу. Она аккуратно обтекала небольшую группку людей в рясах во главе с худым длинноволосым детиной, что недвусмысленно указывал на Макара большим, удобно лежащим в руке крестом.
– Мама, – произнес Макар и, метнувшись назад, к дверям, заорал: – Впустите меня назад! Они маньяки! А-а-а!
Некоторое время дверь все-таки не открывалась, и когда Макара за шкирку втянули вовнутрь, он был близок к обмороку. Дверь тут же забаррикадировали испуганные официанты, а тот, усатый, подскочил к друзьям и затряс указательным пальцем:
– Вот! Вот до чего вы довели наше приличное заведение с безупречной репутацией! Если сейчас сюда не примчится наша «крыша», я даже не знаю, что будет…
– А я, кажется, знаю, – дрожащим голосом пробормотал побледневший Виталик. – Чувствуете, чем пахнет?
– Чем? – Официант начал настороженно принюхиваться.
– Бензином, – пробормотал Макар.
И в ту же минуту они услышали донесшийся из-за дверей бас:
– Вы пришли с бензином на нашу поверхность. Так и получите его обратно с лихвой. Как говорит святая книга – око за око, верно, о Всеведущий Крамер? А пока вы будете поджариваться, послушайте одну старинную притчу…
– Нет! – воскликнула Ксения. – Анчи не могут пойти на такое! Кто же этот чертов Крамер? Чем он их так охмурил?
– Надо полагать, притчами, – пробормотал Макар. – И я уже начинаю догадываться какими…
Между тем со стороны стен понесло паленым. Стал нарастать жар, и официанты в панике принялись метаться по залу, будто это могло хоть как-то исправить обстановку. Наконец усатый официант властным окриком прекратил это хаотическое движение.
– Так, кончай бегать! Тут уже ничего не сделаешь, ек-макарек, тьфу! Будем уходить.
– Куда уходить? – мрачно поинтересовался Макар. – Нас обложили, как курицу фольгой. С боем, что ли, прорываться будем?
– С боем было бы, конечно, правильней, – задумчиво произнес усатый. – Да только этих анчей только паровозом с места и сдвинешь. А паровоза у нас нет. Поэтому остается только один путь…
– Вниз, через подвал? – догадался Виталик.
– Да, – кивнул усатый. – Только вверх, через трубу…
Приятели не стали задавать ненужных вопросов, а поспешили вслед за усатым. Тем более что в обеденном зале становилось чересчур жарко. Стены вовсю нагрелись, полыхали портьеры и уже начали тлеть массивные брусья-перекрытия.
Обслуживающий персонал трактира собрался в огромной, как сборочный цех, кухне. Почему-то паника сразу прекратилась, уступив место покорности судьбе. Усатый исчез, но вскоре вернулся с большим свертком, развернув который, он представил миру полупрозрачный параллелепипед средних размеров.
– Толкатель! – ахнула Ксения.
– Так вот ты какой – толкатель… – загадочно протянул Макар.
Виталик ничего не сказал. Только поправил очки и почесал щеку, с которой до сих пор не сошел отчетливый след подошвы (видимо, ботинок использовался им в качестве подушки).
Недолго думая, усатый засунул толкатель в печку, которая, впрочем, была холодной.
– Загружайся! – скомандовал официант.
Друзья недоуменно переглянулись, не зная, что делать, но тут увидели, как один за другим, трактирные аборигены полезли в жерло огромного духового шкафа.
– Мама дорогая! – пробормотал Макар. – Только коллективного самосожжения еще не хватало!
Словно иллюстрируя слова о самосожжении, потянуло жаром. Правда, отнюдь не от печки, а со стороны входа. Очевидно, пожар набирал силу.
– Ага, – сказала Ксения, – все понятно. Давайте полезайте!
– Чего тебе понятно? – пискнул Виталик. – Мне лично ничего не понятно! Я не хочу в печку!
Но Ксения его уже не слушала, а настойчиво запихивала внутрь и без того битком набитой печки. Последним, отдуваясь, туда с трудом влез Макар.
– Дверцы закрой поплотнее! – раздался приглушенный голос усатого. – Да держи их покрепче! Поехали!
– Елки-моталки… – пробормотал Макар, со скрипом закрывая дверцы. – Я сплю, кричу во сне и у меня температура сорок…
В дверцах имелись маленькие огнеупорные окошки, напоминающие в данном случае иллюминаторы космической капсулы. Печь ощутимо тряхнуло, и она явно приподнялась над полом. Макар украдкой глянул на едва различимых в полумраке поваров и официантов, чьи тела плотно прижимались к нему, создавая ощущение одной большой теплой котлеты. На лицах он не заметил особого беспокойства, словно летать в печках было здесь самым обычным делом.
– Вот откуда пошла сказка про Емелю… – пробормотал Макар. – По щучьему веленью, по моему хотенью, стартуй-ка ты, печка, с первой космической скоростью…
Только он произнес эти слова, раздались треск и грохот, все вокруг завибрировало, а за окошком посыпался вниз всяческий строительный мусор. Нервы у некоторых поваров тоже не выдержали, кое-кто испуганно вскрикнул.
Грохот нарастал, и тут всех ощутимо вдавило в пол перегрузкой. После этого в окошке мелькнули всполохи пламени.
– Мать моя женщина! – выдавил Макар, чувствуя, как обильное оволосение на голове становится дыбом. – Я – Гагарин! Гагарин и печник…
Впрочем, вслед за пламенем в окошке показалось синее небо, и перегрузки прекратились вместе с сопутствующими грохотом и скрежетом.
Очевидно, печка благополучно прошла сквозь плотные слои крыши, охваченной пожаром, и теперь противоестественно левитировала в небе этой внеземной поверхности. Однако последнее обстоятельство было наименее удивительным в числе прочих переживаний этого беспокойного утра.
Крамер смотрел в небо, туда, где в клубах дыма проплывало нелепое, покрытое гарью сооружение с длиннющей кирпичной трубой. Особенно дико смотрелась эта летающая «буржуйка» на фоне величественного, хоть и древнего самолета, украшавшего пылающий фасад трактира. То, что печку предпочли самолету, было как-то нелогично. Да и все зрелище было не для слабонервных, особенно в момент, когда это нечто прорывалось сквозь крышу, словно демон, сорвавшийся с цепи. Демон… Это хорошая мысль. Надо будет развить…