– Не совсем… – промямлила она. – Просто я держалась в стороне… от работы и…
– И?
В тоне Дика сквозило явное осуждение. А что он, собственно, ждал от меня? – с возмущением подумала Иветт. Ему прекрасно известно, в каком состоянии я уехала из Олтамахо. Или он забыл, как был холоден во время нашего последнего разговора? Каким ледяным презрением облил меня? И вообще, почему я должна оправдываться перед ним?!
– Зачем ты приехал, Дик? – спросила она. – Сообщить мне, что твой отец благополучно вернулся из больницы домой?
– А он не вернулся, – быстро возразил Дик.
Иветт непонимающе нахмурилась.
– Не вернулся?
– Именно. Я сказал, что он жив, но не говорил, что он вернулся в Олтамахо.
– Не понимаю. – Иветт вздохнула, внезапно ощутив полное безразличие к этому странному разговору. – Послушай, я уже сказала, что не верю, будто причина, заставившая тебя приехать и встретиться со мной, заключается в выздоровлении мистера Доула.
– Скажем так: не единственная причина. Я приехал, так как считаю, что мы должны серьезно поговорить.
Какого черта Мэдж не предупредила меня, что он приехал? – с тоской подумала Иветт. Я могла бы подготовиться… О дьявол, я же не отвечала на телефонные звонки!
– Так о, чем ты хотел поговорить? – светским тоном спросила она.
– О нас. Похоже, между нами еще не все кончено. Несмотря на все разногласия.
Иветт всплеснула руками.
– Это Мэдж уговорила тебя приехать, не так ли?! О, я вижу, что права!
– Мэдж даже не знала, что я в Монреале, – возразил Дик, хватая Иветт за руку и не позволяя ей вырваться. – Выслушай меня, Ив. Подумай сама, выбрала бы меня Мэдж в союзники, коль скоро она беспокоится о тебе, как курица о цыпленке? Она ни за что не обратилась бы к мужчине, который, по ее мнению, виноват во всем, что произошло между нами.
Иветт с возмущением смотрела на него, но не могла не признать, что в его словах есть резон. Мэдж любила Ричарда, как любая тетка любит племянника, но была против, чтобы Иветт выходила за него замуж, и не скрывала этого. Тем более, зная о всех перипетиях их неудавшейся семейной жизни, Мэдж едва ли могла обратиться к нему за помощью, даже сильно беспокоясь о состоянии Иветт.
– Послушай, я приехал к тебе не для того, чтобы ссориться. Одному Богу известно, сколько размолвок было в нашей жизни!
– Это моя вина! – неожиданно выпалила Иветт, не в силах больше выносить его близость.
– Нет, – возразил Дик, выпуская ее руку, – моя. – И добавил с горьким раскаянием: – Я не должен был верить в гнусные сплетни, распространяемые моей матерью, но когда человек любит, он слишком уязвим!
Колени Иветт подогнулись.
– Что? – прошептала она, хватаясь за спинку стула, чтобы не упасть.
Дик ринулся к ней.
– Я хочу сказать, что всегда любил и всегда буду любить тебя! Как ты думаешь, почему произошел разрыв между мной и отцом? Он чертовски хорошо знал, что в моей жизни была только одна-единственная женщина. И он сделал все, чтобы ты ушла. Он и мать всегда стояли между нами. – Голубые глаза Дика потемнели от переполнявших его чувств. – Вот почему я здесь, Ив! Это истинная причина. Я понимаю, что должен приложить усилия, чтобы ты поверила мне.
Иветт никогда в жизни не падала в обморок, но сейчас ей казалось, что она близка к этому. Лицо Дика плыло перед ее глазами, и она сомневалась: действительно ли он сказал эти слова или это плод ее воображения?
– Я чувствую себя не очень хорошо, – еле слышно пролепетала она, потирая виски кончиками пальцев.
– О, Ив! – спохватился он, осторожно обнимая ее за талию. – Я веду себя как неотесанный чурбан! Прости, я забыл, что ты нездорова, а ведь Мэдж говорила мне…
– Я не больна, – слабо возражала Иветт, когда Дик, подхватив ее на руки, отнес к софе и осторожно уложил, предварительно положив ей под голову подушку. – Правда, я не больна. Скорее всего, это просто от духоты.
– Или из-за того, что я сказал? Какой же я идиот, кто тянул меня за язык?! – Дик присел рядом с ней. – Но поверь, это правда.
Иветт потихоньку приходила в себя, но то, что Дик, сидя рядом, то и дело касался ее бедра, не давало ей возможности расслабиться. Его близость пугала ее, но вместе с тем томление охватывало все ее существо.
– Я верю, – тихо вздохнув, прошептала Иветт. – Дик, ты бы не мог принести мне воды? Я еще ничего не ела сегодня и чувствую, как подсасывает под ложечкой.
– Как? Ты еще не завтракала? – Дик вскочил и бросился вон из комнаты.
Иветт проводила его взглядом. Чувство ирреальности происходящего охватило ее. А может, все это мне лишь снится? Дика не было минут пять, и Иветт гадала, где он застрял, но вот он появился, и причина задержки сразу стала ясна: Дик решил не ограничиваться стаканом воды, ему потребовалось время сварить кофе и сделать тосты. Иветт не удивилась, что он без труда ориентировался у нее в кухне, ведь Дик жил здесь несколько недель до их свадьбы. О, те незабываемые дивные дни, которые продолжались вплоть до переезда в Олтамахо, в корне изменившего их отношения!
Дик пододвинул ногой низкий кофейный столик поближе к софе и снова сел рядом с Иветт.
– Кофе и тосты, мэм, – шутливо доложил он и обезоруживающе улыбнулся. – Ты можешь сесть?
– Я не инвалид, – сказала Иветт более резко, чем ей хотелось бы.
– Ну и, слава Богу… – Дик все же помог ей сесть и затем пододвинул кружку с кофе. – С молоком, но без сахара. Как видишь, я помню.
Иветт хотела сказать что-то легкомысленное и забавное, чтобы нарушить тревожащую ее интимность обстановки, но запах кофе вызвал у нее тошноту.
– Думаю, сначала мне лучше выпить стакан воды, – с трудом сказала она. – Извини, я на секунду. Мне нужно в ванную.
Когда она вернулась, поднос исчез, а Дик стоял у окна, задумчиво глядя в него. Во всей его позе чувствовалось напряжение. Услышав шаги за спиной, он оглянулся через плечо и печально улыбнулся.
– Ты хочешь, чтобы я ушел?
Иветт ответила не сразу, поскольку не знала, как объяснить Дику, что с ней происходит. Так и не дождавшись ответа на свой вопрос, он пошел прочь, но у самых дверей остановился.
– Прости, ты что-то сказал? – рассеянно спросила Иветт.
– Я много чего наговорил, но повторить хочу лишь самое главное: я люблю тебя.
Иветт хотелось броситься к нему и крепко обнять, Но обиды прошлого мешали ей сделать это.
– Но наша беседа в тот вечер накануне моего отъезда из Олтамахо… Дик поморщился.
– Знаю, я вел себя по-свински. Думаю, из-за того что презирал себя за собственную слабость. Потому что все еще хотел тебя и ничего не мог с этим поделать. И когда ты сказала, что уезжаешь, мне стало нестерпимо больно, вот я и постарался обидеть тебя, как ты обидела меня.