– Не принес. – Филип сделал два шага в ее направлении и остановился, когда она на столько же шагов отступила назад. Он вздохнул. – Я думал, что нам нужно поговорить.
– Нам нечего сказать друг другу. – Ее голос звучал до нелепости отчужденно. – Ты хочешь развода? Прекрасно. Просто пришли своих адвокатов к моим. Я не вижу больше причин, по которым мы могли бы встретиться снова.
Филип был ошеломлен.
– Ты не понимаешь… – начал он, но Джоан не дала ему продолжить.
– О, понимаю, – хрипловато произнесла она. – Сегодня утром ты сделал попытку показать мне, чего я лишаюсь, и весьма преуспел.
– Нет…
– Неважно. – Джоан нетерпеливо махнула рукой. – Этого не должно было случиться. И не случилось бы, если бы я не была настолько глупой, чтобы доверять тебе. Я думала, ты поймешь, как я отношусь к этим деньгам, и не сочтешь, что я должна что-то дать тебе взамен. Что ж, ты получил свою долю плоти, но знаешь, что я тебе скажу? Это было бесплатно! Мне от тебя ничего не нужно, кроме заверения в том, что ты не проговоришься Крису или моей матери о моей минутной слабости.
Филип обескураженно смотрел на нее.
– Ты и впрямь так думаешь? – спросил он. – Что случившееся было нелепой попыткой с моей стороны получить реванш?
– А разве нет?
– Нет, черт возьми, это было нечто совершенно другое!
– Но ты понимаешь, что этого не должно было случиться?
– Почему нет?
– Почему нет? – Филип заметил, как мышцы на шее Джоан отчаянно задвигались, словно она пыталась протолкнуть что-то застрявшее в горле. – Ты знаешь, почему нет. Или чувства мисс Такер тебя так же не волнуют, как и мои?
Филип выругался.
– Проклятье! Лори не имеет ко всему этому никакого отношения.
– Неужели? – язвительно спросила Джоан. – А я-то думала, что ты собираешься жениться на ней.
«Нет, не собираюсь» – эти слова рвались с его языка, но прежде чем успел он произнести их, Филип услышал какие-то звуки наверху лестницы. Подняв взгляд, он увидел, как из комнаты леди Сибил выходит мужчина с плотно сжатыми челюстями. Врач, подумал Филип, негодуя на то, что его прервали. Судя по раздраженному голосу, леди Сибил была не больше рада этой встрече, чем незнакомец. Филип не смог разобрать, что она говорила, но, опередив мужчину, по лестнице сбежал Крис, который выглядел очень расстроенным, и это окончательно встревожило Филипа.
– Мама, мама! – со слезами в голосе закричал мальчик и тут увидел Филипа. Его глаза мгновенно расширились, а пальцы метнулись к лицу, отирая слезы со щек. И, к изумлению Филипа, вместо того чтобы подбежать к Джоан, он бросился к нему, обхватил его руками за талию и уткнулся лицом в свитер.
– Эй, эй. – Филипу совсем не хотелось испытывать к нему симпатии и жалости, но это шло глубоко изнутри и было сильнее его. – Крис! Что случилось? Что сказал доктор?
– Доктор? – Крис вскинул голову и изумленно посмотрел на него. – Какой доктор?
– Полагаю, он имел в виду меня, – заметил скрипучий голос с манерными интонациями, которые Филип надеялся никогда больше не услышать. – Привет, Брок. Давно не виделись.
Пальцы Филипа стиснули плечи мальчика. Но затем он медленно и осторожно отстранил Криса.
– Кинни, – холодно протянул он. – Все еще заставляешь людей плакать, как я погляжу.
– О, я бы так не сказал. – Рон был поразительно хладнокровен, учитывая то, чем кончился их последний разговор много лет назад: Филип разбил ему лицо в кровь. – Похоже на то, что твоя жена решает, кого из нас двоих ей хочется видеть меньше.
Филип испытывал большой соблазн заявить наглецу, что тот ошибается. Он сомневался, что Рон продолжал бы стоять здесь с таким самодовольным видом, если бы узнал, что всего пару часов назад Филип и Джоан сплетались в самых страстных объятиях в убогой комнате над пабом. Он с удовольствием описал бы в деталях, чем именно они занимались и как восхитительно это было.
Но он не мог обнародовать столь интимные подробности при ребенке. К тому же, после того, что сказала Джоан, его собственная трактовка событий сегодняшнего утра подверглась серьезным сомнениям. Он действительно решил, что нужен ей, что пережитое было не только сексуальным опытом. Естественно, раз в этом участвовали и их души, а не только тела…
Но теперь Филип просто не знал, что думать. Рон был здесь, и, судя по словам Криса, уже второй раз за два дня, а у Филипа не было оснований не верить мальчику. В свете этого поведение Джоан приобретало совершенно новое объяснение.
В отличие от него у Джоан, по-видимому, никаких сомнений не было.
– Вам следует уйти, – заявила она. – Обоим. Я не хочу вас видеть.
– Джо! – Филип не смог сдержать невольного возгласа протеста, а Крис просительно потянул мать за рукав. Но та осталась непреклонной.
– Должна ли я напоминать, что наверху больная женщина? Не знаю, что ты сказал ей, – обратилась она к Рону, – но совершенно очевидно, что это расстроило ее, и я хочу, чтобы ты ушел.
– Ах, Жожо… – Филипа передернуло от этой клички. – Ты ведь это не всерьез.
– Всерьез. – Филип с недоверием наблюдал, как Джоан указывает Рону на дверь. – Я сказала вчера, что тебя здесь не ждут. Может быть, попросить рабочих вышвырнуть тебя вон?
– Почему мне кажется, что ты никогда не поступишь так? – усмехнулся Рон. – Жожо, нам обоим известно, что почувствует твоя мать, если ты поставишь ее в неловкое положение.
– Позволь мне вышвырнуть его. – Эти слова вырвались у Филипа помимо его воли. Он никогда не видел Рона таким отвратительно-самонадеянным и уверенным в своей безнаказанности и пришел в замешательство. Филип, прищурившись, смотрел на мужчину, которого когда-то считал своим другом. – Ты не представляешь, какое удовольствие мне это доставит.
– Единственное удовольствие, доступное тебе здесь, а, Брок? – поддел его Рон, не осознавая, что переступает опасную черту. Он снова повернулся к Джоан. – Может быть, Жожо, спросишь у своей матери, что я здесь делаю? Впрочем, я сомневаюсь, что ты получишь ответ. Ты и раньше их никогда не получала.
Джоан смутилась.
– Разве ты не понимаешь, что он делает, Джо? – хрипло спросил ее Филип. – Пытается воздвигнуть непреодолимую преграду между тобой и твоей матерью. То же, что раньше проделал с нами. Тогда я этому не верил, но теперь…
– О, но воздвигать ту преграду было гораздо приятнее, – продолжал насмехаться Рон, явно провоцируя Филипа. – Я когда-нибудь говорил, какой нетерпеливой она была? Какой горячей и сексуальной? Она дождаться не могла, когда окажется в моей постели. Она просто прыгнула туда…
– Ложь!
Кулак Филипа замер в воздухе, когда раздался слабый аристократический голос. Повернувшись, он увидел леди Сибил, вцепившуюся в перила лестницы.