Проснулся Ростислав от голода. Открыл глаза, не сразу врубившись, где находится, и встрепенулся.
Он лежал на широкой кровати в самой обыкновенной земной комнате, напоминающей двуспальный гостиничный номер. Когда они с Будимиром развернули одну из ледяных глыб, создавая трехмерный объем для отдыха, фантазии Светлова хватило только на этот номер, где имели место туалет, душ, холодильник и телевизор. Правда, неработающий. Будимир на это проявление земных привычек старшего товарища отреагировал привычной извиняющей улыбкой, но не возражал, так как прилично устал. Как только автоматика «спальни» Гиибели соорудила им «гостиницу», он залез под душ, с нескрываемым удовольствием вымылся и рухнул на кровать, отказавшись ужинать.
В свою очередь и Ростислав искупался с не меньшим наслаждением, хотя изредка и ловил себя на мысли: не есть ли их «гостиница» с душем и спальней очень убедительной и реально ощущаемой иллюзией?
В отличие от мгновенно уснувшего мальчишки он поел сушеного мяса из запасов командира русского погранотряда на Олирне, запил водой из фляги, которую им дал Веселин, и удовлетворенно растянулся на второй кровати, перебирая в памяти события двух последних дней. Уснул он незаметно для себя…
В дверь номера постучали.
Ростислав замер, с недоумением оглянулся, бесшумно вскочил и вытащил из-под комбинезона на стуле меч.
— Кто там?
Дверь выпятилась пузырем и пропустила странную фигуру, похожую на привидение в белых одеждах, с белым слепым лицом.
— Девочку не хотите? — гнусаво предложило привидение на чистом русском языке.
Ростислав оглянулся на потянувшегося под одеялом Будимира. Вряд ли он смог бы признаться мальчику, что у него мелькнула мысль о женщине.
— Пошел вон, дурак!
Привидение отшатнулось, заколебалось дымной струей и втянулось в дверь. Вряд ли автоматика «гостиницы» разбиралась в нюансах человеческой психики, реагируя на желания гостей, но все же следовало контролировать свои мысли пожестче.
— Доброе утро, — сказал Будимир, потягиваясь и протирая глаза кулаками. — Кто к нам приходил?
— Служитель, — отвел глаза Светлов. — Хотел, наверное, предложить райское наслаждение. Умывайся, делай зарядку и настраивайся на работу. Мне надо окончательно разобраться с экстра-сенсорикой. Сеттутеп слегка подрегулировал какие-то психические механизмы, но не довел дело до конца.
— Я… боюсь, — простодушно признался мальчишка.
— Ничего, справишься, руку ты мне вылечил, значит, и с психикой разберешься.
Ростислав принялся делать обычную утреннюю зарядку, чувствуя переливавшуюся в мышцах силу. Таких приятных ощущений он не испытывал уже давно и с удовольствием двигался, показав заинтересованно наблюдавшему за ним парню каскад приемов русбоя из арсенала «НМБ»: [17] удары наносились так неожиданно и из таких невероятных положений, что заблокировать их, перехватить или уклониться не представлялось возможным.
— Здорово! — похвалил старшего товарища Будимир. — Вы делаете это почти как папа.
— Ну, я показал всего лишь ката, — сказал Ростислав, отметив слово «почти», — то есть демонстрационную «версию» системы. В реальном бою такой чистоты приема добиться невозможно, да и скорость его проведения требуется иная. Как твоему отцу-танцору удалось стать мастером боя?
— Он самый сильный мастер! — убежденно, с гордостью ответил мальчишка. — Его никто не смог победить! А учил его сначала дядя Толя, а потом другие мастера.
— Да уж, Путь Меча удается пройти далеко не каждому, — кивнул Ростислав, не чувствуя ни зависти, ни обиды. — Судя по рассказу Такэды, твой папа действительно превзошел многих, даже Великих игв победил. Хочешь, научу тебя кое-каким приемам?
— Не-а, — со свойственной ему простотой ответил Будимир. — Я знаю все приемы всех видов борьбы, мне не надо учиться.
Ростислав озадаченно посмотрел на мальчишку: высокий, но худенький, почти без мышц, он не производил впечатления борца и казался трогательно незащищенным.
— Кто же тебя тренировал? Дядя Толя или отец?
— Никто, — улыбнулся мальчик. — Знание воинских искусств у меня наследственное, записано в генетической памяти. Я в любой момент могу перевести его в сознание. Только мне это совсем не нужно.
— Понимаю, — пробормотал Ростислав. — Магу действительно необязательно знать приемы боя, он может защитить себя другими способами. Ладно, я в душ, а ты хотя бы помахай немного руками и ногами, растяни связки, по утрам это делать полезно.
Он умылся, привел в порядок костюм, проверил экипировку, и путешественники сели за стол. Но вызывать обслугу «гостиницы» не стали, предпочтя позавтракать тем, что у них было с собой. Когда пили родниковую воду из фляги Веселина, Светлову показалось, что он глотнул кипятку. Вздрогнув, выдохнул воздух, прислушиваясь к себе. Мир вокруг на мгновение посветлел и расплылся, и сконцентрировать его удалось не сразу.
Ростислав с подозрением посмотрел на спокойно пьющего воду Будимира.
— Ты ничего не заметил?
— Нет, а что? — спросил мальчик невинным тоном.
— Ты на меня посмотрел. — Ростислав погрозил ему пальцем. — Предупреждать надо.
Уши Будимира вспыхнули.
— Извините, дядя Слава, я не нарочно… Ваша экстрасенсорная система срабатывает произвольно. Я просто подумал о вас… и о вашем состоянии…
— Это хорошо или плохо? Я имею в виду — мое состояние, а не то, что ты подумал обо мне.
— Чувствительность вашей нервной системы повысилась, и вы реагируете на тонкие сдвиги полей. Это хорошо. Легче будет установить оптимальный баланс сознания и надсознания.
— Тебе видней. Ты готов?
Будимир неопределенно повел плечом.
— Я инициирую процесс подстройки, остальное будет зависеть от вас.
— Тогда не тяни время, начинай, пора выходить в космос собственной психики без проводников.
Будимир глубоко вздохнул, глаза его наполнились прозрачным янтарным сиянием, и Ростиславу показалось, что голова его разделилась на две самостоятельные части, стремительно превратившиеся в две вселенные — вселенную света и вселенную мрака.
Все ощущения, связанные с жизнью тела и его органов, исчезли. Тело растворилось в пустоте, перестало существовать. Мысли странным образом соединились в кольца и начали вращаться вокруг вселенных, как спутники вокруг планет.
«Рассредоточение», — прилетела извне чья-то чужая мысль.
Ростислав с трудом заставил себя не думать о конкретных проявлениях психических аберраций, воспринимаемых как вселенные света и мрака. Мысли расплылись облачками дыма, перестали вращаться по орбитам аналогий и стереотипов. Сознание померкло.