Тот самый третий, незаметный, что всюду таскался с «качком» и «полупородным», стоял к нам спиной. Над переулком разнесся резкий звонок – «незаметный» нажал кнопку у ворот.
– Гав! Гав! – гулко, как в бочку, отозвался из-за высокой стены пес, и загремела цепь.
Стукнул засов – точно звонка ждали. Ворота приоткрылись – едва-едва, только проскользнуть внутрь…
– Явились? – сказал недовольный старушечий голос, и ворота распахнулись пошире. – А нету пока приятеля вашего…
– Я подожду, – тихо отозвался «незаметный», и его впустили внутрь. Ворота захлопнулись. Пес за забором еще гавкнул для порядка и затих. Мы с Эннаном выбрались из-за бака.
– То есть ты говоришь, что сперва эти трое напали на тебя и кричали, что русские отняли землю у татар, так? – недоверчиво начал Эннан, разглядывая захлопнувшиеся ворота. Ничего примечательного в них не оказалось: ворота как ворота, и даже надпись «Сдаю комнату» как у всех – отчего его недоверие только росло.
– Не совсем… – уточнила я. – Кричал только один, и про отнятую землю он уже потом вспомнил, сперва у него были претензии лично ко мне. – Я увидела его заинтересованный взгляд, но пояснять ничего не стала.
– Потом он же – с приятелями – появляется у нас в кофейне и кричит про татар, которые отняли землю у русских, – продолжил рассуждать Эннан. – А теперь он здесь. Любопытно… – Он вдруг остановился, лицо его изменилось, он схватил меня в охапку – и мы снова нырнули за наш родной мусорник. Широко раскрытые глаза Эннана были так близко, что я даже видела крохотную себя, отражающуюся в его зрачках.
– Мой дед! Мой дед сюда идет! – прошептал он. – Что ему тут надо?
– А вот это еще любопытнее, – согласилась я.
Мимо снова протопотали шаги – такие стремительные, словно Эннанов дед с трудом сдерживался, чтоб не бежать. Старый, а шустрый. Опять затрещал звонок, залаял пес, хлопнули ворота…
Эннан выскочил из-за бака, точно хотел кинуться деду вслед – я едва успела схватить его за руку.
– Ничего не понимаю! – потерянно глядя на плотно закрытые створки, выдохнул он. – Эти парни только что напали на нас, а теперь мой дед с одним из них встречается! Да дед вообще с русскими не разговаривает!
– Со мной он очень содержательно побеседовал, – не утерпела я, но Эннан даже внимания не обратил.
– Я должен туда попасть! – объявил он и решительно примерился к забору.
– Собачка рада будет, – в спину ему бросила я.
Эннан прекратил ощупывать забор, будто в поисках потайной дверцы, и беспомощно посмотрел на меня. Я пожала плечами, подошла к воротам и нахально нажала на кнопку звонка.
– Ты что делаешь! – задушенным шепотом выдохнул он.
– Спокойно… В конце концов, мы же в Крыму!
В этот раз не открывали долго, пес за стеной все лаял и лаял. Наконец засов загремел, и в приоткрывшуюся створку выглянула старуха.
– Кого еще несет? – буркнула она, запахивая на груди шерстяной платок поверх цветастого махрового халата. Это в такую-то жару!
– Здравствуйте! – растягивая губы в радостной улыбке, затараторила я. – Вы комнату сдаете?
Старуха задрала голову, посмотрела на объявление над воротами. Даже прочла его, сосредоточенно шевеля губами, словно впервые видела. Потом подозрительно уставилась на меня и переминающегося у меня за спиной Эннана:
– Вы вдвоем, что ли?
– Нет, конечно! – возмутилась я. – Родители на другой улице комнаты смотрят.
Бабка еще побуравила нас взглядом… и отступила:
– Ну, проходите, смотрите! – и шаркая тапками, пошла к дому по выложенной плиткой дорожке между цветниками.
– Как у вас тут красиво! – восхитилась я, разглядывая высокие, яркие, как огонь, цветы.
– Обедать можете под персиком, там стол есть, – несколько смягчилась старуха и ткнула узловатым пальцем в колченогий пластиковый столик под деревом. – Будете виноград есть, чтоб косточки не наплевывали! Летняя кухня, посуда, холодильник. Телевизора нет. Эй, парень, ты куда? – Она остановилась, снова подозрительно уставившись на Эннана, шагнувшего в сторону пристройки в глубине двора. – Комната не там, комната в доме.
– Э… Да… А там живет кто-нибудь? – кивая на пристройку, спросил он.
– А тебе-то что? – прищурилась старуха, но сама кинула на пристройку быстрый взгляд.
– Душ, туалет? – деловито вмешалась я.
– Душ летний, туалет во дворе, – процедила старуха.
– И что, мы со всеми вашими жильцами будем по утрам в очередь на одну несчастную кабинку выстраиваться? – возмутилась я.
Старуха снова поглядела в сторону пристройки и неохотно пробормотала:
– Не будете. Они тут не живут.
Ага, значит, все-таки там!
– А можно я туалет того… опробую? – характерно пританцовывая, жалобно попросила я. – Мы уже три часа ходим! А брат пока комнату посмотрит.
Неожиданно возведенный в мои братья Эннан несколько обалдел, но взял себя в руки и торопливо закивал.
– Ну, иди, если так приспичило, – неохотно согласилась старуха.
Я повернулась и побежала к деревянной будочке, слыша, как Эннан интересуется:
– И почем у вас?
– Пятнадцать евро в сутки.
– Тут же далеко от моря! – напористо вскричал Эннан.
– Так поэтому я и беру пятнадцать с комнаты, а не с человека! – огрызнулась старуха.
– А полотенца даете? – Их голоса удалялись.
Я переждала еще пару секунд и выскользнула из туалета. Пригибаясь за густо разросшимися кустами смородины, двинулась к пристройке. Здоровенная дворняга в будке лениво приоткрыла один глаз, но, видно, решила, что я имею право здесь быть, раз меня хозяйка привела.
Скорчившись в три погибели и прижимаясь к стене, я прокралась под открытое окно пристройки.
– …Правда, не знали, что твоего сына кофейня, – примирительно говорил молодой голос – не иначе как «незаметный». – Начальство не сказало, а мы глядим: народу полно, думаем – самое оно! Не кипеши, дед, ну, ошиблись, с кем не бывает!
– Я тебе не дед! Если бы у меня был такой внук, я бы удавился! – Голос старика походил на хриплое карканье – будто ворону душили.
– Но дела ты ведешь с нами, а не со своим замечательным внуком, – с ленивой неприязнью процедил «незаметный».
– Только ради его будущего! – горячо вскинулся Эннанов дед. – Чтоб мальчик жил в своей стране! Среди своего народа, без чужаков, которые будут ему указывать, как жить и что делать! Без их развратных девок…
– Бедный парень, – с насмешливым сочувствием в голосе перебил деда «незаметный». – Ладно, нам наплевать. Ты, главное, свою долю работы выполни…