Господи, ну что это с ней? Будь эти розы от Рикардо, она бы их тут же отдала обратно посыльному. И потом, с чего это вдруг мужчина должен осыпать цветами сбежавшую от него, по сути дела, женщину.
Дорис сжала руки в кулаки и почувствовала боль. Это врезался в кожу камень обручального кольца. Вот еще один пример ее непоследовательности, растерянно подумала она. По логике вещей нужно было вернуть кольцо Рикардо еще там, в Мельбурне. Но она этого не сделала, и теперь сама затруднялась ответить почему. Черт возьми! Вопросы — один сложнее другого. Нет, с ее стороны — верх глупости в преддверии съемок заниматься самокопанием и самоистязанием! Она сюда приехала с конкретной целью: поработать, а затем позволить себе несколько дней отдохнуть и привести в порядок растрепанные чувства, и отступать от своих планов она не намерена. О Рикардо и своих отношениях с ним можно будет подумать потом! Потом! Когда «потом»? Вначале, конечно, работа. Они с фотографом понимают друг друга с полуслова, коллекция одежды просто великолепна. А вот потом она останется одна, ничем не занятая, и разрушительные мысли вновь полезут в голову, и отдых превратится не в отдых, а в комфортабельный ад со всеми удобствами.
Как она предсказала себе, так и вышло. Сколь ни тягостны были дни, ночи оказались просто невыносимыми. Она часами ворочалась в постели, не в силах сомкнуть глаз от ощущения невосполнимой утраты. А когда засыпала, на нее наваливались сны — один мучительнее другого. Но в снах ее хотя бы посещал Рикардо, а в реальной действительности она находила утром одно и то же — одинокую, неуютную постель.
Стараясь как можно меньше времени оставаться наедине с собой, Дорис осмотрела все местные достопримечательности, съездила на морскую прогулку, по нескольку раз в день звонила отцу. Но единственный и самый важный звонок на свете так и не нарушил тишину ее номера, а собраться с мужеством и позвонить самой у нее не хватало духу.
Почему он не звонит? Неужели он принял за чистую монету все жестокие и несправедливые слова, которые она бросила ему в лицо при расставании. А может быть, как и она, решил использовать эти дни для того, чтобы получше разобраться в своих чувствах? Господи, это было бы величайшей насмешкой судьбы, если бы сейчас, после того как она окончательно убедилась в том, что влюблена в этого мужчину до беспамятства, Рикардо объявил об отмене уже объявленного бракосочетания. В том, что она не представляет без Рикардо Феррери дальнейшей своей жизни, Дорис уже не сомневалась.
Оставался единственный способ расставить все точки над i, и через три дня после своего приезда в Дарвин Дорис заказала обратный билет на самолет, собрала вещи и покинула отель…
Оказавшись на первом этаже своего дома на Олимпик‑Пойнт, Дорис вынула из почтового ящика всю накопившуюся за несколько дней почту и поднялась на лифте наверх.
Войдя в квартиру, она первым делом включила автоответчик, и пока тот говорил голосами ее друзей и знакомых, Дорис машинально просматривала поступившую корреспонденцию.
Надо позвонить отцу, подумала она. Он только вчера вернулся из больницы и если свяжется с Дарвином и не найдет там свою дочь, то будет страшно волноваться. Она сняла трубку и набрала нужный номер.
— Молодец, что прилетела. Сегодня вечером жду тебя у себя, — отец по своей привычке сразу взял быка за рога. — Приезжайте вместе с Рикардо. Не волнуйся, я вас надолго не задержу.
Боже, как же ей признаться в том, что она поссорилась с Рикардо, подумала Дорис со страхом.
— Рикардо еще не знает о моем приезде, — небрежно бросила она. — Нельзя ли перенести наш визит на завтра? Утром я тебе позвоню, и мы обо всем договоримся…
Едва закончив разговор с отцом, Дорис не переводя духа набрала номер Рикардо. Надо же когда‑нибудь решиться, подумала она, но когда его не оказалось в ресторане, немного растерялась.
— Передать что‑нибудь мистеру Феррери? — спросила секретарша.
— Нет, спасибо, — поколебавшись, ответила Дорис. — Я перезвоню.
Ты последняя дура! — подумала она о себе, едва повесив трубку. Куда проще было назвать имя и ждать ответного звонка. Ждать?.. А если она его вообще никогда не дождется? А так, по крайней мере, инициатива оставалась в ее руках.
Впрочем, о какой инициативе идет речь? Возможно, Рикардо сознательно предоставил ей видимую свободу действий, про себя прекрасно сознавая, что она у него на крючке и никуда не денется.
Часов в шесть она приняла душ и тщательно долго перебирала свой гардероб, остановившись в итоге на стального цвета брюках, блузке на узких бретельках и шелковом жакете. После этого она подкрасила ресницы, подвела губы и собрала волосы в конский хвост.
Взглянув на себя последний раз в зеркало, она защелкнула сумочку, захлопнула дверь и торопливо зашагала к лифту.
На полпути к дому Рикардо ей вдруг пришло в голову, что она совершенно спятила. Рикардо мог быть сейчас в ресторане, в доме Габриэля, у матери, в дюжине других мест, но дома — вряд ли.
Однако надо было что‑то предпринимать, и, остановив машину возле дома Рикардо, Дорис прошла в элегантно оформленный холл первого этажа и нажала кнопку домофона.
— Долорес слушает. Кто со мной говорит?
— Дорис. Дорис Адамсон.
— Мистера Феррери нет дома. Желаете зайти, мисс Адамсон?
У Дорис гора с плеч свалилась.
— Если можно, — дрожащим от волнения голосом сказала она.
Через три минуты Дорис уже стояла в коридоре пентхауса, разместившегося на крыше тридцатиэтажного небоскреба.
— Здравствуйте, мисс Адамсон, — с легким испанским акцентом произнесла Долорес. — Вам повезло — сегодня я задержалась дольше обычного. Будете ждать мистера Феррери?
— Да! — Дорис решительно прошла за экономкой в гостиную и прямо‑таки плюхнулась в кожаное кресло. — Он скоро будет?
— Не знаю. — Долорес выразительно развела пухлыми руками. — Он предупредил, что ужин приготовит для себя сам. Хотите перекусить? Я что‑нибудь приготовлю.
— Нет, — благодарно улыбнулась Дорис. — Я сыта и в полном порядке, так что можете идти.
— Точно в порядке?
— Ну конечно! — заверила ее Дорис, совершенно не уверенная в своих словах. Заботливость пожилой дамы тронула ее.
Проводив Долорес до дверей, она вернулась в гостиную и остановилась у большого окна. Под ясным синим небом, на фоне белоснежных небоскребов делового центра поблескивала на солнце лазоревая бухта. Вот навстречу входящему в бухту лайнеру проплыл, важно задрав нос, буксир, а вот неторопливо разминулись следующие в противоположных направлениях грузовые паромы. Вдоль кромки воды теснились портовые сооружения, а справа виднелись холмы, покрытые лесами и садами.
День клонился к закату. Еще несколько часов — и над морем начнут сгущаться сумерки, городской центр вспыхнет мириадами огней, а на высотных зданиях зажгутся огни неоновой рекламы.