– Региночка, а если обойтись без леденящих душу подробностей? – взмолилась я. – Покороче!
– Сейчас я произведу анализ, – терпеливо пояснила подруга, – и сравню полученные данные с информацией из базы. Если владелец волоса когда-либо попадал в поле зрения нашего центра, а мы работаем с…
– То ты сообщишь мне его имя, – невежливо перебила я Регину. – И я узнаю, кто хозяин бейсболки!
Збруева запихнула пузырек в какой-то аппарат, чем-то похожий на кухонный комбайн.
– Нет, – сказала она, нажимая на кнопки, – данные владельца бейсболки я не назову.
– Почему? – подскочила я.
– Могу сообщить, кто надевал головной убор, – нудно пояснила подруга, – чей волос застрял в пряжке, но, как сама понимаешь, на основании этих сведений невозможно утверждать, что данный человек является владельцем бейсболки. Ее могли ему дать поносить, померить, потеряли ее в конце концов…
У меня закружилась голова. Нет, Регина редкая зануда!
– А если в твоей базе не найдется материала для сравнения? – перебила я ее.
– Значит, владелец волоса останется не определен.
– Замечательно!
– Конечно, – абсолютно серьезно кивнула Збруева. – Ведь когда ты обнаружишь преступника, я сумею точно ответить, он ли ходил в бейсболке. Поняла?
– Да, – мрачно кивнула я. – Интересно, какова вероятность, что безумец, способный купить кепарик с козырьком и черепом за восемь тысяч рублей, очутится в твоей базе?
– Это не моя база, а общая, – меланхолично поправила меня Регина.
Я устроилась на табуретке. Збруева невыносима! Интересно, как ее терпит дочь? Ленке надо памятник при жизни соорудить.
– Отлично… – бубнила Збруева, хватая выползшую из аппарата бумагу, – теперь сюда… заработало… пошло…
Я уставилась на мигающий экран монитора.
– Что он делает?
– Ищет, – пояснила Збруева, – сравнивает, анализирует. Зверь-машина!
– Как же вы работали раньше? Когда компов не было?
Регина махнула рукой.
– Не спрашивай! Впрочем, анализ ДНК делают не так уж давно, и мы… О! Есть!
Монитор прекратил мигать, на нем замерла фотография и высветился текст.
– Нашел! – заликовала я. – Обалдеть!
– Фомина Наталья Викторовна, – начала озвучивать текст Регина, – тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения, десятое декабря, адрес по прописке – улица Красильщикова, дом шестьдесят четыре, квартира два. Так, так… примерная дата смерти пятнадцатое мая… ща… угу… ясно.
– Эй, эй, – заволновалась я, – она умерла?
– Секундочку, – сказала Регина, – сейчас. Вот оно. Хочешь подробности?
– Да!! – заорала я.
Из дальнего угла лаборатории донесся писк.
– Тише, – укоризненно сказала подруга, – мышей испугаешь, они резкие звуки не выносят.
– Зачем тебе грызуны? – на секунду отвлеклась я от дела.
– Для души, – улыбнулась Регина. – Устану, посмотрю на них, и сердце радуется. Значит, так! Фомина пропала, есть соответствующее заявление, потом было найдено тело в состоянии, непригодном для опознания.
– Как же определили, что это Фомина?
– По карте зубного врача, – пояснила Регина. – ДНК получили из волос, они застряли в расческе. Кроме того при ней сумка была с паспортом.
– Интересно, – протянула я. – Тело не опознаваемо, а ридикюль цел?
Регина поморщилась.
– Она сгорела на даче в бане, а сумка осталась в доме, в ней и лежали документы. Хорошо хоть череп сохранился, очень характерные зубы, через один на штифтах. Немного странно для молодой девушки, но всякое случается. Эту кепку носила покойница.
– Здорово! – заявила я. – Только она была на голове у парня.
– Значит, он взял чужую вещь.
– Когда умерла Фомина?
– Два года назад.
– Можешь определить время выдерга этого волоска?
– Какое замечательное слово «выдерг», – покачала головой Регина. – Похоже, несколько часов назад. Однако странно!
– Надо же, – скривилась я, – тебе что-то кажется странным?
– Конечно, – без тени улыбки ответила Збруева. – Так не бывает: человек мертв двадцать четыре месяца, а его волосы присутствуют на бейсболке, причем вырвали их только что. Нонсенс.
– Ты умеешь делать выводы, – фыркнула я.
– Не стоит меня хвалить, такие же соображения придут в голову даже младенцу, – ответила Збруева.
– Что у тебя еще есть по Фоминой?
– У меня – ничего.
– Поройся в данных, – терпеливо сказала я. – Извини, я употребила не то выражение. Что есть в базе? Можешь выяснить подробности дела?
– Вообще-то это запрещено, – уперлась Збруева, – в базе хранятся сведения для внутреннего пользования.
– Представь, как Лев Яковлевич обрадуется пейзажу… – тоном змея-искусителя пропела я.
Регина тяжело вздохнула и включила принтер, он с тихим шуршанием стал выплевывать листы бумаги.
– Если разобраться, – начала оправдываться она, – то ничего плохого я не совершаю, дело давно закрыто. Так когда ты принесешь картину? У свекра через две недели юбилей.
– Завтра попрошу Кирюшу, он привезет, – пообещала я.
– Очень хорошо, – обрадовалась Регина.
Сев в машину, я принялась изучать добытые материалы.