Ей казалось, что, она ждала этого бесценного момента целую вечность, но теперь, когда он настал, была не уверена, готова ли к нему. Ей стало трудно дышать, она забыла о людях вокруг. Невнятный шум их голосов звучал как тихое музыкальное сопровождение.
— Посмотри на меня, — сказал Бенет, и его тон не оставлял никакой возможности неповиновения.
На одну короткую секунду Габби вспомнила, как на заседаниях правления взгляд его необыкновенно темных глаз мог проникнуть в сущность человека и превратить гордеца в бессловесного тупицу.
— Это любовь, Габби. — Медленная сердечная улыбка осветила его лицо, и Габби увидела в его глазах страсть и желание. И тоску. — Я не желаю жить без тебя. Не желаю терять ни одного дня, ни одной ночи вдали от тебя. — Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал открытую ладонь. — Ты для меня все. Ты — моя любовь.
Ей показалось, что обнажились все ее нервы, стали чувствительными все клеточки ее тела в мучительной жажде его прикосновений.
Однако так трудно было выговорить слова, привыкшие жить под запретом в глубине ее души. Габби сглотнула комок в горле и увидела, что Бенет заметил ее волнение. Слабая улыбка тронула его губы.
— Это так трудно произнести?
Габби не ожидала от него подобной уязвимости, но видела неуверенность в его глазах, ей казалось, будто она заглянула в его душу. Вероятно, только ей одной он позволил это.
— В самый первый момент, когда ты вошел в зал правления, — тихо начала Габби, — меня словно током ударило. — Она шаловливо улыбнулась. — Я понимаю, это избитая фраза, но так и было. Я не помню, что говорила сама, но твои слова, каждый жест, каждая улыбка врезались в мою память. Когда Джеймс пригласил тебя на ужин, думаю, уже тогда я понимала, что он задумал. Это должно было бы возмутить меня. Но не возмутило. Это просто не имело значения.
Бенет следил за игрой чувств в ее выразительных глазах. Не много секретов они таили от него. Скоро не останется ни одного.
— Я влюбилась в тебя, а не в сына и наследника Конрада Николса. Если бы не полюбила, то никогда не согласилась бы выйти за тебя замуж.
— Но, глядя на тебя, невозможно было догадаться об этом, — упрекнул он.
— После свадьбы Моника поздравила меня. — Даже сейчас Габби не могла забыть боль от ее слов. — С победой. Она сказала, что я выиграла преуспевающего мужа. Но до той минуты я даже не подозревала, что сражаюсь за тебя с Аннабел.
Гнев сверкнул в глубине его глаз.
— Ты поверила ей?
— Казалось, все сходится, и Моника — жена отца. Я никогда не сказала бы и не сделала бы ничего, чтобы омрачить его счастье.
— Не разделяю твоего великодушия.
— Я могу позволить себе быть великодушной, — ласково сказала Габби. И это была чистая правда. — Так куда мы поедем? — улыбнулась Габби.
Лицо Бенета смягчилось.
— Мы могли бы заказать ужин в номер.
Ее улыбка стала шире.
— На верхнем этаже «Шератона» есть изумительный ресторан. Поедим, потанцуем, попьем кофе.
— Если это тебя удовлетворит.
Габби засмеялась, легко, счастливо.
— Удовлетворит, на пару часов.
— А потом?
— У нас есть ночь.
— Очень заманчиво.
Габби подавила желание поцеловать мужа.
— Можешь рассчитывать на меня.
Она не протестовала, когда Бенет встал и притянул ее к себе. Рука об руку они пересекли улицу и вошли в отель «Шератон».
Было еще рано, и посетителей было немного. Габби выбрала столик у окна, а Бенет заказал лучшее французское шампанское.
Каждое поданное блюдо являло собой произведение искусства, а божественный вкус говорил о величайшей квалификации повара. За стеклянной стеной далеко внизу тянулось побережье с разноцветными электрическими огнями.
— Волшебно, — объявила Габби.
— Согласен.
Только Бенет смотрел не на ночной пейзаж. Легкий румянец окрасил щеки Габби.
— Потанцуем?
Когда они вышли на танцплощадку, Бенет притянул Габби к себе, и она прижалась к нему, как давно мечтала, обвила руками его шею.
Медленная музыка убаюкивала, они плавно двигались в полумраке, тело Габби согревалось в предвкушении любви.
Чудесно ощущать, как кровь несется по жилам, как быстро бьется сердце, как глубоко внутри разгорается пожар и медленно захватывает каждый нерв, каждую клеточку, пока не останется ничего, кроме страстного желания.
Однако и в отсрочке возвращения в номер было наслаждение. Ожидание усиливало и обостряло чувства и потихоньку сводило с ума.
— Давай уйдем отсюда, — прошептал Бенет ей на ухо.
Габби подняла голову и легко коснулась губами его губ.
— Скоро.
Как только они подошли к своему столику, появился официант.
— Кофе? Ликер?
Бенет оставил решение за Габби, и глаза его задумчиво блеснули, когда она наконец согласилась с официантом в том, что кофе с ликером будет прекрасным завершением изысканного ужина.
Было уже поздно, когда они вошли в свой номер. Габби скинула вечерние туфельки, вынула шпильки из волос. Бенет обнял ее за плечи, притянул к себе и жадно поцеловал.
Его губы скользнули по ее шее, дразня, соблазняя, и тихий стон вырвался из ее горла.
Они медленно освободились от одежды, и Бенет стал ласкать ее.
Она упивалась наслаждением, уводившим ее все выше и выше, к блаженной вершине.
Одним гибким движением она приподнялась и стала ласкать его, желая одарить таким же безмерным наслаждением.
Габби чувствовала свою власть над ним. У нее кружилась голова от сознания их физической и эмоциональной близости.
Когда они слились в единое целое, она задохнулась и полностью потеряла контроль над собой…
— Я люблю тебя! — наконец выдохнула она. Ее больше не мучили сомнения, ей больше нечего было желать. Она была в мире и согласии с самой собой. Она была в раю.
Бенет ответил ей долгим нежным поцелуем, а потом она положила голову на его грудь.
— Удобно?
— Ммм, — сонно прошептала Габби. — Хочешь от меня избавиться?
— Нет.
Габби улыбнулась, прижалась губами к его плечу.
— Как ты относишься к детям?
— Вообще?
— К нашим детям.
Пальцы, погруженные в ее волосы, замерли.
— Ты хочешь мне что-то сказать?
— Ты не думаешь, что это должно быть обоюдным решением?
— Габби… — тихо простонал он.