– Странно, – нахмурился секьюрити, – вообще-то писателям тут делать нечего, здесь технические службы, авторы выше пятого этажа не ходят.
– Ой! – воскликнула девочка. – Точно! Она именно про пятый говорила! Я перепутала! Чего делать-то?
– Пошли со мной, – велел охранник, – разберемся.
Вскоре Олечка оказалась одна на первом этаже, точь-в-точь в таком же холле, как на шестом, потом появился секьюрити и сообщил:
– Виолова тут по двору бегала, тебя искала, ей сказали, что ты курить пошла!
– Я еще маленькая и не употребляю сигареты, – испугалась Ольга.
Мужчина крякнул и начал терзать телефон, через полчаса он заявил:
– Нет Виоловой дома, или трубку снимать не хочет. Сама до нее на метро добраться сумеешь?
– Я адреса не знаю, – прошептала Оля.
– А ты ей кто? – насторожился охранник.
– Дальняя родственница, – слегка приврала Олечка, – из другого города. Виолова сказала: «Сначала в издательство по делам скатаем, потом домой».
– Ох уж эти бабы, безголовые чудилы, – забубнил охранник, – нет бы по этажам пробежаться, а она по двору носилась. Погоди, найду ее адрес.
Очень скоро Ольга стала обладательницей бумажки с моими координатами, охранник подробно растолковал, каким образом следует добраться до нужной улицы. Оля поблагодарила его и отправилась в путь.
До метро девочка дошла быстро, а вот в подземке запуталась. В Москве оказалось две «Белорусских», Олечка вышла на кольцевой, она не нашла пересадку на радиальную станцию с тем же названием и, оказавшись на шумной площади, принялась растерянно спрашивать у прохожих:
– Где тут Горьковско-Замоскворецкая линия?
Но москвичей на дороге не оказалось, спрошенные вздергивали брови.
– Шо? Якая такая линия? Мы не местные, – чаще всего слышала в ответ Олечка.
В конце концов девочка устала и вошла в здание вокзала, устроилась в кресле и… заснула. Одетая в белое платьице, носочки и сандалии, Оля не походила на бродяжку. Патруль, регулярно дефилирующий по помещению, посчитал, что она пассажирка, едет куда-то с родителями, и не проявил к ней интереса. Девочка мирно прокемарила до десяти утра, потом очнулась, кое-как привела себя в порядок и отправилась на поиски загадочной линии.
В конце концов приключение завершилось успешно, Оля добралась до моей квартиры, но на ее звонки никто не отзывался. Девочка, решив, что я ушла по своим делам, мирно села на подоконник, решив спокойно ждать.
Узнав о приключениях подростка, я покачала головой.
– Понимаешь, я разбила телефонную трубку от злости на одного очень глупого мужчину по имени Коля, вот почему сотрудник службы безопасности «Марко» до меня не дозвонился. Наверное, он набирал домашний номер. Уж извини, что так вышло, просто ерунда! Мне парковщик сказал: ты удрала через дырку в заборе, отправилась покурить…
– Я даже не прикасаюсь к сигаретам, – воскликнула Оля, – ей-богу!
– Знаешь, – протянула я, – когда я вышла от Федора, увидела тебя в кресле с книжкой. Вернее, подумала, что ты, а на самом деле это просто оказалась девочка, очень похожая на тебя, в белом платье, наверное, она пошла смолить сигарету, это ее видел парковщик! Бедная ты моя. Вокзал опасное место для школьницы!
– Ничего же не случилось, – тихо сказала Олечка, – вы меня не выгоните? Честное слово, мне идти некуда!
Я обняла худенькие плечи ребенка, жалость охватила меня, девочка такая маленькая, тощенькая.
– Нет, конечно, останешься пока у нас. Скоро вернется мой муж, он ми…
Остаток фразы замер в горле, наверное, не стоит пугать Ольгу рассказом о месте работы Олега.
– …милый добрый человек с большими связями, – закончила я. – Кстати, дочь моей подруги Томочки, Кристина, тоже наполовину сирота, и оказалась она в нашем доме совершенно случайно, почти так же, как ты. Как-нибудь расскажу тебе ее историю [3]. Я к чему вспомнила – не ты первая попадаешь в беду, любые испытания можно преодолеть.
Оля наклонила голову, шмыгнула носом и тихо забормотала:
– Дай вам бог здоровья, тетя Виолина, счастья и денег!
– Для начала давай перейдем на «ты».
– Хорошо.
– И я не «тетя Виолина», а просто Виола или Вилка, называй, как тебе удобней.
В глазах Ольги запрыгали бесенята.
– Вилка прикольней.
– Значит, решено, безо всяких «теть». Ты, наверное, устала, хочешь есть и спать?
– Вы обо мне не беспокойтесь, – рассудительно ответила Оля. – Устроюсь, где прикажете, тут, у плиты, на полу могу. Есть мне не надо, я мало кушаю, кусочка хлеба на ночь хватит, только не выгоняйте. Не думайте, я не стану на вашей шее сидеть, отработаю за жилье, квартирку помою, кастрюли начищу, постираю, поглажу, я все умею, все могу! Мне бы только паспорт получить. Живо на работу пристроюсь, на стройку, обед варить.
– Это неперспективно, надо учиться. И потом, мы договорились перейти на «ты».
– Оно понятно, так ведь и жить где-то надо, и одеваться, и продукты покупать! Зарплата требуется, за так ничего не дадут, – по-крестьянски деловито рассуждала девочка.
– Иди в ванную, – я решила прекратить разговор, – вымойся как следует, поешь – и в кровать. Спать и жить будешь в угловой комнате, она у нас гостевой считается.
– Вилка! Я отработаю, – захлюпала носом Оля, – не сомневайся, не лентяйку пустила.
– Ничего не надо.
– Нет, – уперлась Оля, – завтра же полы помою.
Мне стало бесконечно жаль Олечку, бедная девочка не способна понять, что на свете встречаются люди, которые делают добро просто так. И потом, я слишком хорошо помню свое неприкаянное детство, знаю, каково это, ощущать себя никому не нужной, пригретой из милости.
– Иди мойся! – рявкнула я.
– Ой, не сердись, – воскликнула Оля и мухой полетела в ванную.
Пока девочка приводила себя в порядок, я живо пожарила омлет, раскрыла коробочку мармелада в шоколаде и включила телевизор.