– Анна красивая женщина, с отцом твоим она официально в разводе и могла бы запросто устроить жизнь. Имеет в руках хорошую профессию, обладает ровным характером, на нее местные мужчины поглядывали, хоть при обители живет, да не монашка, в любой момент под венец пойти может. Только очень уж Анна за тебя боится, вот и осталась с нами, справедливо полагая, что дурная наследственность исправляется хорошим воспитанием. Мама ради тебя столько сделала! Не стыдно?
– Ужасно, – заплакала Луиза, – я же ничего не знала!
– И не узнала бы, да видишь, пришлось тебя вразумлять, – вздохнула Епифания, – ладно, ангел мой, не убивайся, вытри слезы, ни к чему они, бесполезное занятие рыдать. Ступай к маменьке, повинись, обними ее, поцелуй, да впредь не безобразничай, нехорошо это.
Чувствуя себя гаже некуда, девочка пошла к двери. Епифания воскликнула:
– Матери о том, что я открыла тебе правду, не рассказывай.
Луиза сдержала слово, данное настоятельнице, она попросила у мамы прощения и впредь более не заводила разговоры об уходе из монастыря. Но молчать о проблеме не значит решить ее. Девочка очень надеялась, что когда-нибудь ее жизнь изменится и она уедет в большой город, начнет получать много денег. Луизе страстно хотелось богатства, наверное, это напоминали о себе гены папы-разбойника.
Анна Ивановна умерла в год, когда Луиза заканчивала школу, ушла тихо, без болезни и мучений. Господь, пославший женщине полную лишений и тягот жизнь, милостиво даровал ей тихую смерть.
Луиза оплакала маму и осталась в некоей растерянности: что теперь делать? Ехать в Москву, поступать в вуз? Но у школьницы в аттестате сплошняком стояли тройки, о каком высшем образовании может идти речь?
Остаться при монастыре было невозможно. Нет, матушка Епифания не гнала девушку прочь, но что за жизнь ждала Луизу? Молитва – послушание – молитва – послушание – молитва.
Следовало устраивать свою судьбу, но как сделать это, не имея жилплощади, денег, профессии и ни одного родного человека рядом?
В самый разгар тягостных раздумий Епифания позвала к себе Луизу.
Девушка вошла в келью настоятельницы и увидела там незнакомую молодую женщину, симпатичную, хорошо одетую, с красивыми серьгами в ушах и колечками на пальцах.
– Вот, знакомься, – с несвойственной ей ажитированностью воскликнула Епифания, – Наташа, твоя сестра.
– Моя? – опешила Луиза.
– Да, да, – закивала настоятельница.
– Сводная, – быстро уточнила Наташа.
– Это как? – окончательно растерялась Луиза.
Наташа и Епифания переглянулись, в глазах настоятельницы мелькнуло нечто, похожее на растерянность.
– Наша мама, – резко сказала Наташа, – Анна Ивановна…
– Это моя мама, – окончательно потеряла нить беседы Луиза.
– Верно, – кивнула невесть откуда появившаяся сестра, – правильно, Анна была замужем два раза. Первый ее супруг – мой отец, Иван, они потом развелись и оба создали новые семьи. Я плохо помню то время, вообще ничего, маленькая была.
– Синяя комната с железными кроватями, – вдруг всплыло у Луизы ненужное воспоминание.
Наташа резко встала и повернулась к Епифинии.
– О чем она говорит?
– Нет, нет, – испуганно воскликнула настоятельница, – ерунда, ей сон все детство снился, бог весть что младенцу привидеться может!
Наташа осторожно кивнула:
– Ладно. Я не припоминаю дней, когда жила с мамой и отчимом. Единственное, что знаю твердо, мой папа, первый муж Анны, приехал к ней и попросил:
«Отдай нам с женой Нату на воспитание, свои дети не получаются, а у тебя целых два рта».
– И мамочка отдала тебя? – прижала руки у щекам Луиза.
Сестра кивнула:
– Да, ее второй муж оказался плохим человеком, алкашом.
– Вором, – быстро вставила Епифания.
– Точно, – подхватила Ната, – уголовником. Ну не куковать же ей с двумя полусиротами?
– Плохо-то как! – всхлипнула Луиза.
– Нормально, – откликнулась Наташа, – от меня правду не скрывали, я всегда знала, что папина жена на самом деле мне мачеха. Только она хорошая была, но теперь все они покойники, остались мы вдвоем, мой долг тебе помочь, поехали.
– Куда? – еле выдавила из себя Луиза.
– В Москву, – спокойно ответила Ната, – не волнуйся, пристрою тебя наилучшим образом.
Не успела Луиза опомниться, как оказалась в шумной столице. Первое время она жила у Ереминых, потом Андрей подарил свояченице комнату в коммуналке. Ни о какой учебе речь не заходила, Наташа сказала:
– Таких, как ты, в Москве тьма, выбирай, что больше нравится! Работать прислугой у хороших людей, получать за труд вполне приличное вознаграждение или торговать у метро в любую погоду пончиками, зарабатывая копейки. Тебе решать, сама свою жизнь планируй.
Естественно, Луизу привлек первый вариант. Наташа не обманула, она живо подыскала сестричке хозяев, теперь день Луизы был занят до отказа. Пропылесосив хоромы генеральши Степановой, девушка неслась к профессорше Николаевой, а еще следовало приводить в порядок апартаменты Ереминых.
Сначала Луиза находилась просто в эйфорическом состоянии, из крошечного местечка она попала в шумный, никогда не спящий город. Витрины магазинов поражали воображение, метро восхищало, а отдельная комната казалась раем. До сих пор у Луизы не имелось возможности оказаться в одиночестве, в обители девочка находилась вместе с мамой на десяти метрах, а теперь получила двадцать в личное пользование. Убогая бабушка-соседка, тихо шлепающая по коридору, не раздражала ее, привычка старушки без конца молиться и причитать не удивляла; в конце концов, Луиза всю жизнь прожила среди подобных бабулек, в монастыре наряду с молодыми «христовыми невестами» обретались и «божьи одуванчики».
Примерно через год эйфория пошла на убыль, и Луиза стала понимать: не все в ее жизни прекрасно. Зарплата, показавшаяся вначале роскошной, оказалась не столь уж и велика. Девушка не могла себе позволить такие хорошие вещи, которые носила сестра. Теперь, проходя мимо витрин, Луиза ощущала острое недовольство. В подземке ей стало душно, да и вечная толчея угнетала, а привычка бабки-соседки без конца сморкаться в раковину доводила до бешенства.