— Твое поместье? — повторила она, и Алессандро вздохнул.
— Да, мое поместье, — подтвердил он, отметив, что она не отреагировала на предыдущее предложение. — Мое ранчо, если тебе это больше нравится. Я не только работаю в «Кабрал лейже», я выращиваю пони для игры в поло.
— Пони?!
Легкая усмешка тронула его тонкие губы.
— Да, представь себе. Но всю тяжелую работу выполняет мой менеджер, а я всего лишь получаю дивиденды. Это мой… мой побег из города. Тебе понравится там, я уверен. Но ранчо находится в нескольких милях отсюда, а так как Анита вчера себя плохо чувствовала…
Его слова вернули Изабел к реальности, и она поняла, что позволила Алессандро заморочить ей голову своим разговором о поместье и пони для игры в поло. Она еще слишком плохо знает этого человека.
— А Миранда любила бывать в поместье? — спросила она, намеренно вовлекая имя его жены в разговор. — Должно быть, ей там очень нравилось. Ты женился сразу же, как только вернулся в Бразилию?
Глаза Алессандро стали жесткими.
— Почему тебя это интересует? — требовательно спросил он. — Если ты только не хочешь знать, почему произошел несчастный случай. — Рот его скривился. — А… Ты думаешь, что Миранда пожалела о том, что вышла за меня замуж? И именно поэтому умерла от передозировки героина, когда и года не прошло с тех пор, как она дала брачный обет?
— Нет! — Изабел пришла в ужас от того, какие эмоции, совсем того не желая, пробудила в нем. Она даже не знала, от чего умерла его жена. — Я совсем не это имела в виду…
— Но ты ведь не стала отрицать того, что у меня отталкивающий вид, — с горечью заметил Алессандро. — И все же мне все равно, что ты обо мне думаешь, cara, — добавил он, — пока ты не препятствуешь тому, что я хочу.
Изабел облизала вмиг пересохшие губы.
— И что же ты хочешь?
— Ты знаешь, — твердо сказал ей Алессандро. — Я хочу познакомиться со своей дочерью. И стать частью ее жизни — отныне и навсегда.
Именно этого Изабел боялась. Этот человек привык все делать по своему. Этот человек был настолько богат и имел такую власть, что ничто не могло помешать ему осуществить задуманное.
— Я говорила тебе: Эмма — не твоя дочь! — с отчаянием произнесла Изабел.
— Нет, моя. — Он был непоколебим. — У меня есть доказательство. — И когда она попыталась возразить, тут же скомандовал: — Молчи! — Сильные руки схватили ее за плечи, заставив взглянуть ему в лицо.
Горничные молча ускользнули из холла.
— Надеюсь, мы сможем договориться обо всем, как два разумных взрослых человека, — мрачно продолжал он, и его твердые пальцы сжали ее плечи. — Дело до суда, конечно, не дойдет. Я могу быть терпеливым, Изабела.
Изабел была потрясена. О каком доказательстве он говорил? Боже мой, разве кто-то еще знает об этом?
Она взглянула в его смуглое лицо — и сразу же пожалела об этом. Эти сверкающие глаза буквально заворожили ее. Она не смогла отвести от них взгляд, и губы ее, совершенно непроизвольно, слегка приоткрылись.
Она совершенно не хотела соблазнять его. Алессандро это понимал. Но, продолжая держать ее в руках, почувствовал, как его оставляет гнев и на смену ему приходит некое другое ощущение — настойчивое и почти не контролируемое.
Он вспомнил предыдущее утро на пляже — как сладко было ощущать Изабел в своих руках… «Я все еще хочу ее, — с изумлением признал он. — Хочу так страстно, что схожу с ума, и все остальное в огне этой страсти выглядит жалким и смешным».
Когда он рывком привлек ее к себе, она не сопротивлялась. Изабел казалась беззащитной, бессильной, безоружной… Тихо вскрикнув, она припала к нему, и сумка выпала из разжавшихся пальцев.
Ей пришлось схватиться за его рубашку, чтобы не упасть, и прежде, чем она успела отпрянуть назад, Алессандро склонил голову и впился в ее губы. Щетина на небритом подбородке лишь усилила сексуальное ощущение, а рука его, обхватившая ее затылок, вызвала в теле Изабел безумную дрожь.
Она прижалась к нему, настолько обезумев от его ласки, что была не в силах сопротивляться. Его жаркий поцелуй, властные и опытные руки, острый мужской запах сводили ее с ума, и она утратила способность мыслить.
Он что-то прошептал ей на своем родном языке — какие то хрипловатые несвязные слова и фразы, которые она не поняла. Но смысл их был ясен, и они лишь усилили ощущение нереальности происходящего, которое овладело ею, лишило воли и заставило стонать от наслаждения.
Его руки, лаская ее, проникли под блузку, пробежали по спине. Она выгнулась навстречу ему, когда он провел пальцами по ее разгоряченной коже и погладил ямку над ягодицами. Округлые, упругие бедра, прижимавшиеся к нему, были такими восхитительными, такими возбуждающими… Он никогда не испытывал такого ощущения — такого взрыва чувств, эмоций…
Но нет!
Решительно, почти ожесточенно, Алессандро поднял голову и взглянул на нее. Глаза Изабел были закрыты, и он тоже быстро закрыл глаза, не в силах устоять перед такой соблазнительной картиной — губы ее были припухшими, а на щеке остались следы от его жесткой щетины…
Но обстоятельства были против него.
«Это не должно произойти, — мрачно решил Алессандро. — Успокойся, — сказал он сам себе, прислонившись к колонне за своей спиной. Что бы ты ни чувствовал, нельзя терять над собой контроль».
Его травмированная нога дала о себе знать — хотя боль была совсем нежеланной. Долго стоять на месте было неразумно.
И все же это напомнило ему о том, какой непредсказуемой может быть жизнь. Его собственная жизнь, в частности. Но разве он хотел дать понять Изабел, что все еще испытывает к ней влечение? Она сама спровоцировала его! Довела до грани безумия.
— С тобой все в порядке?
Его холодный голос окончательно отрезвил Изабел. Наклонившись, чтобы поднять сумку с ноутбуком, она дерзко произнесла:
— Со мной все будет в порядке. Когда я выберусь отсюда. — А затем, не удержавшись, добавила: — И пожалуйста, не думай, что я поверила твоей лжи. Ты думаешь, что, тыча мне в лицо своим богатством, ты приведешь меня в восхищение? И я выполню все, что тебе нужно? — Она выпрямила плечи. — Позвольте с вами попрощаться.
— До завтра, — сказал Алессандро, будто не услышав ее слов. — Завтра мы поедем в Монтевиста. Я заеду за тобой в восемь утра.
Изабел заморгала.
— Монтевиста? Что это? — повторила она. — Я никуда не поеду.
— Монтевиста — это мое поместье, — произнес Алессандро с потрясающей невозмутимостью. — Я уже сказал тебе об этом — до того, как ты так охотно упала в мои объятия. И пожалуйста, не пытайся совратить меня, Изабела. Я несдержанный человек, и мне нельзя перечить.
— Это угроза, сеньор?
— Это мой совет, cara. В восемь часов!