Болт, кажется, ей поверил.
– Это весьма непросто, – сказал он, распрямляя спину, чтобы передохнуть. – Особенно без привычки.
Элен переменила тему разговора. Она чувствовала, что Болт пытается ей что-то сказать, но не захотела его слушать.
Потом он повел Элен прогуляться по склону холма. Как он и сказал, день был более морозным, чем накануне, но физическая нагрузка разогрела кровь в ее теле, и Элен вернулась домой в приподнятом настроении, хотя не могла бы сказать, что вызвало в ней такую перемену – прогулка или информация о находящемся в гараже «рейнджровер».
К ужину она надела одно из своих длинных платьев. Это было ее любимое – из темно-синего бархата, с глубоким декольте, представлявшим взору белизну ее нежной кожи, и пышными длинными рукавами. Она зачесала наверх свои роскошные волосы и заколола их бриллиантовой заколкой, оставив два локона по сторонам. Элен обычно мало пользовалась косметикой, и сегодня она только оттенила цвет своих глаз зелеными тенями и слегка коснулась губ светлой помадой.
Когда она вошла в гостиную, Доминик Лайалл был уже там. Он как раз наливал себе виски из стоявшей перед ним бутылки и поднял на девушку заинтересованный взгляд без малейшей тени восхищения, на которое она рассчитывала. Он не встал при виде ее и Элен замялась у двери, с опаской поглядывая на гепарда у ног Доминика.
Он сам заметил настороженность зверя и удержал его на месте.
– Сидеть, Шеба! – Потом обратился к Элен. – Прошу меня простить, что не встал вам навстречу, но, к сожалению, сегодня мне лучше сидеть.
Элен нервно сжала руки и прошла в комнату. Она пожалела, что так много усилий потратила на свою внешность. Она казалась себе слишком разодетой, а он в своем черном костюме, в котором был накануне, выглядел, словно светловолосый дьявол.
Когда девушка села, он налил в бокал немного виски, добавил содовой и протянул ей бокал. Она его взяла лишь из вежливости, но этот напиток не относился к числу ее любимых.
– Ну? – спросил он, окинув ее оценивающим взглядом. – Вы нарядились ради Болта… или ради меня?
Элен постаралась не обращать внимания на обидный тон вопроса.
– Я привыкла переодеваться к обеду, – холодно заметила она. – Мой отец всегда говорит, что это укрепляет моральный дух.
– Вот как? – Доминик наклонил голову в знак согласия. – И как ваш моральный дух сегодня?
Она была озадачена его вопросом.
– Я… я… почему вы спрашиваете?
– Почему женщины всегда отвечают вопросом на вопрос? Мне просто любопытно узнать, нравится ли вам пребывание здесь.
Элен рассердилась.
– Вы должны бы понять, что мне у вас вовсе не нравится! – воскликнула она.
– А я думаю иначе. Болт рассказал мне, что вы ходили на прогулку, катались на санках, много времени провели на свежем воздухе. Не за этим ли вы приехали на север?
– Я приехала на север для того, чтобы стать независимой, – раздраженно бросила она, – а не для того, чтобы сменить одни оковы на другие.
– Неужели вы так это расцениваете?
Внезапно его насмешливый тон исчез, и Элен побледнела, ощутив непонятную слабость. Она с волнением вглядывалась в его лицо, пытаясь понять выражение спрятавшихся за густыми ресницами глаз. Ее взгляд остановился на чувственном изгибе его губ, и она почувствовала, как ее раздражение исчезает, уступая место необъяснимому желанию, охватившему все ее существо. Кровь громко застучала у нее в висках, дыхание стало частым и неровным. Ей захотелось подойти к нему, обнять и сказать, что если она ему нужна, то готова остаться здесь навсегда. Разум ее помутился, губы раскрылись, как в ожидании поцелуя, глаза взглянули на него с молчаливым призывом, но прежде чем она успела что-либо произнести, Доминик резко поднялся на ноги, невольно вздрогнув от пронзившей его боли.
Он отошел в другой конец комнаты, но его боль, казалось, передалась ей. Поддавшись внезапному порыву, она тоже встала и последовала за ним. Доминик стоял к ней спиной, опершись рукой о бюро. Его поза выражала такое уныние, что она беспомощно застыла позади него.
– С вами все в порядке? – озабоченно спросила Элен.
– Да, – не оборачиваясь, пробормотал он сквозь стиснутые зубы. – Я в полном порядке.
– Вы уверены? Может быть, я могу что-то сделать для вас? Принести лекарство? Может быть, позвать Болта?
Он повернулся к ней и прислонился спиной к бюро. Его худощавое лицо снова выражало презрение к самому себе.
– Ваша забота обо мне делает вам честь, – глухо произнес Доминик, и она заметила, как он побледнел. – Особенно после того, что я вам наговорил. – Он глубоко вздохнул. – Нет, мисс Джеймс, вы ничего не можете для меня сделать. Спасибо.
Элен хотела запротестовать, но, почувствовав его ожесточение, поняла бесполезность всяких слов. Появление Болта с подносом прервало их дальнейший разговор.
Слуга с явным любопытством взглянул на них, стоявших очень близко друг к другу, но промолчал и, придвинув низкий столик к камину, стал расставлять приборы. Прихрамывая, Доминик вернулся на свое место, Элен тоже села в кресло. Она удивленно взглянула на Доминика, когда он произнес:
– Присоединяйся к нам, Болт. Я уверен, мисс Джеймс гораздо приятнее твое общество, чем мое.
Болт колебался, но видимо, почувствовав настроение своего хозяина, с улыбкой принял приглашение.
– Спасибо, сэр, с удовольствием.
– Отлично. У нас будет приятный ужин на троих.
Доминик удобнее устроился в кресле, вытянув раненую ногу и положив ее на каминную решетку. Глядя на него, Элен не могла понять, почему каждое его движение имеет для нее такую чувственную притягательность. Неожиданно их взгляды встретились, но выражение его глаз по-прежнему оставалось для нее загадкой.
Ужин оказался не таким уж приятным. Элен чувствовала, что Доминик пригласил Болта поужинать с ними только для того, чтобы разрядить обстановку, возникшую между ними. У нее сложилось впечатление, что он намеренно старается показать, будто ее поведение вызывает у него лишь чувство неловкости.
Элен испытывала досаду и унижение. Что же с ней такое происходит, если стоит только этому человеку посмотреть на нее своим чувственным взглядом, как она становится перед ним совершенно беспомощной. Знает ли Доминик Лайалл, что он с ней делает? Или все происходит непреднамеренно? А может быть, это его извращенная натура находит удовольствие в том, чтобы смеяться над ее наивностью?
За столом Элен почти не дотронулась до еды, но к счастью, мужчины были заняты разговором, и никто этого не заметил.
Когда ужин закончился, и мужчины закурили, Доминик взглянул на Элен и, как ей показалось, сказал специально для нее:
– Я думаю немного поработать вечером, Болт. Я прекрасно отдохнул днем, и сегодня мне хочется посидеть подольше.