– Только не переутомляйтесь, – предупредил его Болт.

– Не буду. – Доминик лениво потянулся, не спуская глаз с расстроенного лица Элен. – Но если мы скоро уезжаем, я должен успеть закончить книгу.

Элен опустила глаза. Скорее всего, Доминик знает, что она видела телефон в его кабинете, и таким образом хочет предупредить ее, как бы она не вздумала этим телефоном воспользоваться. Отчаяние охватило Элен, и она сжала руки в кулаки так, что ногти впились ей и ладони. Как могла она испытывать к этому человеку, использующему ее, чтобы потешить свое извращенное самолюбие, какие-нибудь другие чувства, кроме ненависти?

Глава шестая

Следующие два дня у Элен не было возможности даже подумать о побеге. На другое утро после ужина с Домиником и Болтом она проснулась с головной болью.

У нее першило в горле и текло из носа. Когда Болт принес Элен завтрак и увидел, в каком она состоянии, немедленно уложил ее в постель.

– Вы ведь не хотите получить воспаление легких, верно? – заметил Болт, когда Элен попыталась слабо протестовать. – Простуда сидела в вас с того самого дня, когда вы появились здесь совершенно промокшая. Поэтому вы останетесь в постели, а я пойду за горячей грелкой. Вам не стоит спускаться вниз.

Элен это знала. Она чувствовала себя просто отвратительно и с удовольствием доверилась заботам Болта. Девушка верила, что тот не станет осуждать ее за беспомощность. Элен не хотелось думать о том, что скажет Доминик Лайалл, узнав о ее болезни. Большую часть дня она спала, и никакие мысли вообще не беспокоили ее.

На следующее утро она почувствовала себя значительно лучше, но еще не настолько, чтобы встать с постели.

Последующие два дня Болт приносил ей наверх еду, при этом, не слушая никаких извинений за причиненное ему беспокойство. Он приносил ей также книги из гостиной, и Элен проводила время, то, читая, то, погружаясь в сон и тем самым, набираясь сил. Несколько раз, заслышав шаги на лестнице, она замирала, надеясь, что это Доминик идет проведать ее, но каждый раз ее ждало разочарование, когда в дверях показывался Болт.

На третье утро Элен почти поправилась. Когда Болт принес ей завтрак, она уже была на ногах. Девушка с улыбкой отказалась выслушать все его доводы о том, что ей еще надо полежать в постели.

– Мне гораздо лучше, уверяю вас, – умоляюще глядя на Болта, сказала Элен. – Я хочу поблагодарить вас за то, что вы лечили меня и ухаживали за мной. Без вашей помощи я бы не поправилась так быстро.

– Я был рад помочь вам, мисс.

– Элен.

– Хорошо, Элен, – улыбнулся Болт. – Я рад видеть, что вам лучше, но все же советую не вставать хотя бы до обеда. Вы провели в постели всего два дня.

– Ладно, я подумаю, – пообещала девушка, придвигая к себе поднос. – О, грибы с беконом! Мое любимое блюдо!

Когда Болт ушел по своим делам, Элен, закончив завтрак, подошла к окну. День обещал быть хорошим, может быть, немного пасмурным, но, по крайней мере, за те два дня, что она болела, снега на улице не прибавилось. Отойдя от окна, она оглядела свою комнату и решительно направилась в ванную умываться. Элен устала от однообразной обстановки комнаты, и сейчас, почувствовав себя лучше, она вполне могла бы спуститься вниз, посидеть там в гостиной или поболтать о чем-нибудь с Болтом. Элен отказывалась думать о Доминике Лайалле. Он даже не потрудился зайти к ней и узнать, как она себя чувствует. Элен была очень обижена.

Надев джинсы и кремовую рубашку, девушка пошла вниз, захватив поднос с посудой. Болта на кухне не было. Она поставила поднос на стол и огляделась. Удивительно, но у Элен появилось ощущение принадлежности к этому месту, она чувствовала себя здесь очень уютно, чего никогда не испытывала в доме отца, где хозяйничала Изабелла.

Поправив волосы, Элен выглянула из окна во двор, недоумевая, куда же подевался Болт. Наверное, он опять ушел в деревню, а, может быть, кормит в сарае животных.

Дверь кладовой была открыта, и Элен расслышала долетевший оттуда звук.

– Болт? – позвала она. – Болт, вы там?

Она подошла к двери кладовой и заглянула туда. В конце помещения была еще одна открытая дверь. Нахмурившись, Элен подошла к этой двери и увидела лестницу, ведущую вниз.

Возбуждение охватило ее. Она будто ощутила себя в триллере, прочитанном накануне. Потайная дверь… таинственная лестница, а там…

Она стала спускаться. Элен была почти уверена, что Болт где-то внизу. Лестница, вероятно, ведет в подвал, где Болт и хранит все припасы.

Когда лестница кончилась, Элен подумала, что была права. Девушка оказалась в подвале, освещенном единственной лампочкой, свисавшей с потолка. Но Болта здесь не было. Оглядевшись, она увидела еще одну чуть приоткрытую дверь.

Ощущая себя нарушительницей запретной зоны, Элен подошла к этой двери и осторожно открыла. То, что предстало ее взору, поразило девушку. Это был прекрасно оборудованный спортивный зал со шведской стенкой, кольцами и канатом, свисающими с потолка, боксерской грушей и разными тренажерами. Дойдя до середины помещения, при этом, удивленно оглядываясь по сторонам, она, наконец, поняла, почему, несмотря на вынужденное затворничество, мускулистое тело Доминика Лайалла оставалось таким натренированным.

В конце зала еще одна дверь вела в своеобразную раздевалку с деревянными панелями на стенах, за которой находилась душевая. Здесь было очень жарко и влажно, и Элен быстро вспотела. Жар исходил из другого помещения, и, недолго думая, она повернула ручку двери и заглянула туда. Острое чувство волнения охватило девушку. Она оказалась в сауне, освещенной тусклым светом оранжевой лампы. Жар там был просто нестерпимым. На топчане, стоящем посередине помещения, лицом вниз лежал мужчина. Элен еще не успела осознать, что это был Доминик, когда он нетерпеливо сказал:

– Ради Бога, Болт, поторопись. Мне еще надо поработать сегодня.

Элен затаила дыхание. Он, видимо, услышал шаги и решил, что это идет Болт. Если Доминик обернется и увидит ее… Щеки у Элен запылали. Ей никогда в жизни еще не приходилось видеть обнаженного мужчину.

Пока она размышляла, не закрыть ли ей дверь и убежать наверх, Доминик заговорил опять.

– Вот здесь, – сказал он, одной рукой указывая место на бедре. – Вот здесь болит!

Элен почувствовала нервную дрожь в коленях. Если она сейчас же не сделает что-нибудь, он обязательно обернется и увидит ее. Она должна уйти, уйти немедленно, пока еще есть шанс, и не рисковать оказаться обнаруженной. Но что-то гораздо более сильное, чем перспектива быть застигнутой врасплох, заставило ее остаться. Элен понимала, что поступает неразумно, что сама себя подвергает унижению, но, решительно закрыв за собой дверь, все же прошла вглубь помещения. Элен подумала, что Болт должен был, наверное, делать Доминику массаж. Достаточно хорошо владея искусством массажа, она надеялась заменить Болта, оставаясь при этом неузнанной.