Пес спокойно смотрел вперед. Его крупное тело слегка покачивалось, глаза напряженно всматривались в даль.
– Здравствуйте, – прошептала я и с силой ущипнула себя за запястье. На коже незамедлительно начал проявляться синяк.
– Меня зовут Лампа.
Из груди собаки вырвалось вполне добродушное ворчание.
– Ур-гр-фр.
– Вы… э… владелец машины?
– Ур-гр-фр…
– Разрешите, я выйду…
– Ур-р-р-р, – начал сердиться пес.
– Простите, я понимаю, вы хотите заработать, – в полной растерянности залепетала я, – конечно, везите меня до дома, заплачу сполна.
Собака не поворачивала головы, я сумела кое-как прийти в себя, пробежалась взглядом по ее телу и оцепенела. Псина сидела, поджав под себя задние ноги, она не пользовалась педалями, просто вертела рулем. Я снова ущипнула себя за руку, увидела новый синяк и тихо попросила:
– Вы бы не могли спустить вниз лапы?
– Ур-гр-фр…
– Простите, конечно, – залебезила я, – наверное, вы имеете права? Иначе бы не сели за руль. Кстати, у нас дома живет ваша, так сказать, однопородница, стаффордшириха Рейчел, она крайне ответственна, поэтому, я понимаю, вы обладаете необходимыми документами и, наверное, упорно и тщательно обучались вождению.
Последняя фраза была сказана лишь с одной целью: подольститься к мрачному кобелю, но тот и ухом не повел, услыхав завуалированный комплимент.
– Так вот, – тихим, нежным голоском вещала я, – поставьте все же лапки на педальки, ну хоть на тормоз, мало ли чего.
Вдруг машина остановилась, я обрадовалась, схватилась за ручку, навалилась на дверь и была остановлена недвусмысленным, грозным рычанием. В испуге я глянула на шофера. Псина наконец-то повернулась к пассажирке. На крупной, треугольной морде было самое мрачное выражение, верхняя губа поднялась, из-под нее посверкивали клыки.
– Р-р-р, – разнеслось по машине.
– Нет, нет, я сижу, – заюлила я, – вы меня не так поняли, просто… э… можно стеклышко подниму? Очень дует…
Не успела я закончить фразу, как в открытое со стороны водителя окно просунулась здоровенная ручища, при взгляде на которую меня затошнило. Кожа на длани была серо-зелено-желто-красная. Ни один человек в мире, кто бы он ни был: азиат, негр, индеец, европеец, не может иметь такого оттенка кожи. Меня заколотило.
Все понятно, это инопланетяне. Господи, ведь совсем недавно Костин приволок фильм, который рассказывал о пришельцах, и мы долго хохотали над лентой, в которой один из внеземных организмов, желая спрятаться среди землян, трансформировался в собаку.
– Вот ведь чушь, – покатывался Вовка, – но смешно до ужаса!
– Вовсе не ерунда, – с жаром перебил его Кирюшка, – давно известно, что НЛО прилетали к нам еще во времена древних египтян.
– И бродили по улицам собачьими стаями, – захохотал майор. – Кирик, только ты можешь верить в подобную чепуху.
Я тогда тоже высказалась на эту тему, и разобиженный Кирюшка ушел спать. А теперь придется извиняться перед ним, мальчик-то прав! Вот он, носитель инопланетного разума, положил лапы на руль, а его коллега, очевидно, оставшийся в своем естественном обличье, иногда помогает не слишком пока умелому шоферу.
Ужас сковал тело.
– Вы же не заберете меня с собой?
Пес чихнул.
– Будьте здоровы. Послушайте, зачем я вам? Никаких секретов планеты я не знаю, умею лишь готовить и играть на арфе, причем струны перебирала когда-то плохо, сейчас же вообще не смогу извлечь из инструмента складные звуки. Если вы хотели заполучить государственного человека, то ошиблись, а коли желали выбрать на Земле великого деятеля искусства, то это снова не ко мне.
Машина остановилась. Пятнистая рука схватила пса за железный, сделанный из круглых колец ошейник. Не поворачивая морды, собака густым, сочным басом заявила:
– Немедленно вылазь, ты мне надоела, блин, дура!
Дважды повторять не пришлось. Я мигом выскочила на тротуар, угодив обеими ногами в глубокую лужу. Впереди сверкали яркие огоньки, складывающиеся в название «Кафе-бар».
Тяжело дыша, я ввалилась в маленький, уютный, абсолютно пустой зал, быстро повесила насквозь мокрую хламиду на вешалку, стоявшую у входа, и, забившись в самый дальний угол, стала ждать официантку. Девушка, прихватив с собой кожаную папочку с меню, пошла было в мою сторону, но тут в кофейную вошел кряжистый парень и громко заявил:
– Ну и дуры встречаются иногда!
– Опять с клиенткой поругался, – всплеснула руками так и не дошедшая до меня подавальщица. – Сколько раз тебе, Валера, говорено было, не спорь с людьми! Ну хотят они стены черные в красную полоску, так покрась, не навязывай человеку свой вкус. Нет! Вечно ты ерундой занимаешься!
– Танька, утихни, – весело перебил ее Валера, – не бубни. Все путем, ни с кем я не ругался, лучше послушай. Еду к тебе спокойненько, вместе с Мартином.
– Собаку-то зачем с собой взял! – возмутилась Таня.
– Сигнализация сломалась, – пояснил Валера, – вот и прихватил Мартюшу. Сама знаешь, он ласковый и нежный, внутрь впустит, а назад не выпустит.
– Ну просто безобразие! – запричитала Таня. – Кому твоя раздолбайка понадобилась!
– Не скажи, любителей много!
– Ржавая труха!
– Да успокойся, – обозлился Валера, – качу себе по улице, вдруг бац! Встал!
– Кто бы сомневался, – не упустила случая воткнуть в парня иголку Татьяна.
– Вышел я, – продолжал Валера, – а Мартин мигом за руль влез, ты его знаешь, обожает на водительском месте сидеть.
– Ага, – захихикала Таня, – лапы на руль положит, чистый прикол.
– Встал я сбоку, – посмеивался Валера, – и начал тачку вперед пропихивать. До твоего кафе-то совсем чуть, ну, думаю, допинаю машину, поем и подумаю, чего делать-то. Толкал и притомился, встал, и тут подбегает баба, жуткая образина в одеяле, рвет на себя дверцу, плюхается на сиденье и говорит Мартину:
– Ну, типа, поехали!
Я чуть не упал, во дура, а?
Таня засмеялась, а Валера как ни в чем не бывало продолжал дальше: