Ольга говорила и говорила, Ната перестала воспринимать ее слова, ей вновь стало плохо. Потом на шоссе приехали люди из соответствующих органов. Ната не сумела ответить на задаваемые ей вопросы, слишком кружилась голова. Девушку уложили в «Скорую помощь» и отвезли в больницу. Последнее, что она помнила, – это истерический плач Белкиной:
– Папочка, милый, любимый, ну как же так!
Ната остановилась и потянулась к новой пачке сигарет.
– И вы, после всего, продолжали встречаться с Ольгой! – не удержалась я.
Хозяйка дернула плечом.
– Я пыталась разорвать отношения, но Белкина вампир, вцепится – не отодрать. Единственное, чего я сумела добиться, – сокращение числа наших встреч. Очень хорошо знаю себя, коли услышу или увижу Ольгу, я не сумею сказать ей: «Оставь меня в покое».
– Почему?
– Не могу объяснить, – вздохнула Ната, – если Белкиной нет рядом, я очень хорошо понимаю: она дрянь, с которой не следует иметь дела. Но когда оказываюсь с ней наедине, моментально теряю всякую решимость, превращаюсь в мямлю. Ольга, похоже, гипнозом владеет, так тебя опутает словами, слезами и слюнями, что невольно начинаешь думать: да нет, она не такая плохая, просто дура и эгоистка. Одним словом, чтобы максимально избежать контактов, я повесила на дверь видеофон, а на телефон поставила определитель.
Предпринятые меры помогли ограничить количество контактов, но не сумели свести их на нет. Если Белкиной было очень надо встретиться с Натой, она легко исполняла задуманное. Могла заявиться к бывшей однокласснице на работу или подстеречь ту во дворе.
Последняя встреча Наты и Оли произошла на дне рождения.
– Зачем же вы ее позвали? – изумилась я. – Просто мазохизм какой-то!
– Она сама пришла, – сердито ответила Ната, – у меня в тот день куча народу толкалась, замучилась дверь открывать. Основные гости к четырем подтянулись, но все равно, пока они ели салаты, начали подходить другие люди.
Около шести Ната пошла вынимать из духовки мясо. Не успела она ухватить противень, как зазвенел звонок.
– Эй, – закричала хозяйка, – кто-нибудь. Откройте, не могу подойти.
Когда свинина была благополучно перенесена на блюдо, за спиной Наты раздался знакомый голосок:
– Привет, держи подарок.
Ната обернулась и мгновенно растеряла хорошее настроение: перед ней стояла Белкина.
– С днем рождения, – улыбалась подруга, – давно не виделись.
И что оставалось делать Нате? Она пригласила Ольгу к столу, а потом с возрастающей тревогой стала наблюдать, как Белкина строит глазки Роману.
– Почему же вы сразу не объяснили Оболенскому, кто такая Оля? – тихо спросила я.
Ната застонала:
– О господи! Да он меня и слушать бы не стал! Роман любит Соню и не хочет терять жену, но он бабник, который никогда не упустит своего. Понимаете, я дружу и с Соней, и с Романом. Так получилось, что я знаю о многих интрижках Оболенского. Но мне никогда в голову не могло прийти накляузничать Сонюшке, раскрыть ей глаза на мужа-ловеласа, и Роману я мораль не читала. Многие мужчины живут так и счастливы. Единственное исключение я сделала в случае с Белкиной, когда поняла, что она в него вцепилась и замыслила стать законной госпожой Оболенской.
– У нее же свой муж был, – вырвалось у меня.
Ната с жалостью глянула на меня.
– Гена-то? Оля его ни в грош не ставила. Вышла замуж лишь по одной причине: осталась без родителей и побоялась, что умрет с голоду. Белкина у нас не привыкла себя обеспечивать, вот потому и сочеталась браком с Геной. Думала, потом найдет более подходящий вариант и поменяет мужа. Только богатенькие Буратино не торопились к Ольге. А потом появился Роман.
– И вы спокойно смотрели, как Белкина рушит чужую семью! А еще говорили, что дружите с Соней, женой Оболенского! – возмутилась я.
Ната поковыряла пальцем столешницу.
– Ну… я попыталась дать Роману в руки оружие против Ольги.
– Лапин! – воскликнула я. – Вы рассказали ему о той истории и велели в случае, если Белкина начнет агрессивные меры, припугнуть ее той историей!
Ната кивнула.
– Да. Но перед этим я решила сама кое-что разузнать, смоталась в Лапин и выяснила такое!
– Какое? – подскочила я над стулом. – Что еще?
Ната хмуро глянула на меня.
– Понимаете, я сама ведь была замешана в эту историю. Меня пытались допросить сразу, на месте происшествия, но не сумели выполнить задуманное. Потом следователь вызвал меня повесткой.
Ната послушно явилась на зов и на все вопросы милиционера отвечала:
– Ничего не помню. Вообще.
– Ладно, – согласился мужчина, – охотно верю, что сам момент катастрофы стерся из вашей памяти, но как события развивались до нее? Можете припомнить скорость движения автомобиля?
– Нет, – быстро ответила Ната, заранее продумавшая тактику своего поведения на допросе. – У меня сильно заболела голова, поэтому, когда мы выехали из Москвы, я легла на заднее сиденье и заснула, очнулась лишь после аварии.
Следователь сделал вид, что поверил девушке, и отпустил ее, больше Нату никто не тревожил. Но сейчас, решив помочь Оболенскому, дав ему в руки козырную карту против Белкиной, Ната все же решила узнать, а что с тем делом?
Она приехала в Лапин и нашла сотрудника милиции, который за некоторую мзду разболтал служебные секреты. Дело давным-давно сдано в архив, оно закрыто, и никто о нем не вспоминает. Вина водителя, Григория Павловича, была настолько очевидной, что много времени на расследование не понадобилось.
– Наказать шофера мы не сумели, – закончил рассказ мент.
– Да уж, конечно, – выдохнула Ната, – разве покойников судят!
– Кто покойник? – удивился «информатор».
– Белкин, Григорий Павлович, – напомнила Ната.
– Так он жив, – ответил милиционер, – во всяком случае, когда дело закрывали, еще не помер!
У Наты закружилась голова. Она очень хорошо помнила, как Оля, плача, сообщила через день после происшествия:
– Папа скончался, я сирота.