— Я туда не хочу, — косясь, призналась Марина.
— Мы туда не пойдем, — успокоил ее Федор. — Нам выше. Во-он где конюшни, видишь?
Марина ничего не видела.
— Крыши между деревьями. Приглядись.
Она пригляделась. Опять ничего, кроме мокрых стволов.
— Хорошо бы там не было никого, — озабоченно проговорил Федор. — Если там сторож сидит, не даст он нам ничего посмотреть.
— Федор, а что мы должны смотреть?
— Я хочу посмотреть на лошадь.
— Зачем?
— У тебя на лекциях первокурсники не плюются из ручек жеваной бумагой?
— Еще как плюются! — энергично заговорила Марина. — Я им, поганцам, говорю, заставлю, как в школе, всех полы мыть. А они все равно плюются! Главное, ведь большие уже, а все равно кретины! — Тут она неожиданно остановилась. — Федор, при чем тут мои первокурсники?
Он поддержал ее под руку — сломанная ветром ветка валялась поперек растрескавшейся асфальтовой дорожки.
— Конкретно первокурсники ни при чем. Я пытаюсь тебе растолковать технологию покушения на Вадима.
— Технологию?
— Ну да. Когда лошади подошли близко к обрыву, из кустов кто-то запустил в лошадь отточенной проволокой. А может, проволока была в трубке, и нужно было просто дунуть. Скорее всего так, чтобы особенно не размахиваться. Как твои первокурсники со своей жеваной бумагой. Лошадь почувствовала укол, должно быть, довольно сильный, потому что на проволоке остался след крови, взвилась на дыбы. Все остальное нам известно.
Федор мельком взглянул на Марину. Ему очень хотелось, чтоб она оценила его «дедуктивные способности».
Кажется, она оценила.
— Самое главное, — продолжил он, любуясь собой, — попасть в лошадь с такого расстояния ничего не стоит. Она большая, идет не быстро, можно долго прицеливаться и вообще никуда не торопиться. Одно мне совершенно непонятно.
— Что?..
— Почему такой дикий способ?
— Чтобы выдать убийство за несчастный случай.
— Выдать убийство за несчастный случай очень трудно, Маруська. Киллеры, которые на этом специализируются, самые дорогие. Практика показывает, что даже выбросить человека с балкона в принципе не просто, если он не без сознания, конечно. Все равно останутся следы борьбы, синяки и так далее. Машиной задавить — очень маленькая вероятность, что задавишь до смерти. С лошади сбросить — вообще ни в какие ворота.
— Принцесса Диана погибла, — упрямо сказала Марина. — В машине.
Федор покосился на нее:
— Она погибла в катастрофе. «МИ-6» и британский королевский дом ни при чем, уж мне-то поверь!
— Откуда ты знаешь?!
— Все все знают. Только не говорит никто. И никогда не скажет. Версия о том, что ее и Доди погубила злая королева-мать, чтобы отчимом будущего британского монарха не стал, боже сохрани, араб, гораздо красивее и романтичнее, чем ДТП в состоянии алкогольного опьянения и на скорости сто двадцать три километра в час, да еще в тоннеле. В злую королеву все верят с трех лет. А в пьяного водителя?
То, что говорил Федор Тучков, очевидно, было и правильно и справедливо, но Марина нипочем не согласилась просто так взять и принять его точку зрения — ночь, скорость, два коктейля, выпитые в лобби-баре, молодецкая удаль водителя и… финал.
Со злой королевой выходило как-то… лучше, по крайней мере можно было убедить себя, что все это не зря — осиротевшие мальчики, которым и так непросто живется, родители-миллионеры, от которых навсегда ушел единственный сын и наследник.
— Ну вот, — сказал Тучков Четвертый после паузы. — Что за идея — стрелять в лошадь проволокой, чтобы она сбросила всадника?
— Мы должны выяснить, кто должен был ехать с этой группой и не поехал, — быстро соображая, сказала Марина. — Потому что, когда началась паника, лошади заволновались и могли вообще всех сбросить. Хорошо, что больше никто не упал!
— Умница, — похвалил Тучков. — Узнаем.
Конюшня оказалась маленьким с виду, бревенчатым, темным от времени срубом с широко распахнутыми воротами, из которых вываливалось наружу сено. У самых ворот его было очень много, а к забору — трем тоненьким жердинкам на хлипких столбушках — становилось меньше. Оконца в срубе были маленькие и несуразно высокие, под самым потолком. За темной стенкой что-то возилось и вздыхало, а вокруг никого не было, только сырой васнецовский лес.
Марина оробела:
— Может, не пойдем?
Федор подлез под жердину и уверенно и неторопливо пошел к распахнутым воротам.
— Хозяева! — позвал он у самой створки. — Есть кто-нибудь?
Никто не ответил, только за стенкой перестало вздыхать и как будто насторожилось.
Марина перемахнула забор и в два прыжка догнала Федора.
Он оглянулся на нее и кулаком несколько раз стукнул в доски ворот.
— Есть кто? Зайти-то можно?
Не дожидаясь ответа, он пошел по сену, которое глушило шаги, в мягкий и пахучий полумрак. Марина пошла следом.
Полумрак был разделен на две части. В середине коридор, застланный чисто выметенными досками, а по бокам деревянные калиточки.
И по-прежнему никого.
— Ну что? — громким шепотом позвала она от двери. — Федор!
— Стой там.
В стену что-то грохнуло и опять замерло.
— Федор!
— Тише. Не кричи.
Ветер пролетел в вышине, стряхнул с деревьев капли, которые осыпались на крышу с громким стуком.
Внезапно прямо перед Марининым носом оказалась огромная коричневая морда с блестящим глазом, в котором плавал свет тусклой лампочки над крыльцом. Высунулась на мгновение и пропала. Марина ахнула. Звякнули какие-то железки, послышался вздох и деревянный стук.
Из полумрака возник Федор Тучков.
— Ты что?
— Тут… лошадь.
— Ну, конечно, лошадь, — сказал он сердитым полушепотом. — На конюшне всегда лошади!
И пропал.
Марина еще немного постояла, чувствуя себя идиоткой, а потом двинулась по чистому полу.