Оказалось, что не только Керк. У входа в подводный коридор они встретили еще и Арчи Стовера.
– Ты-то куда полез, чудик? – спросил Язон, не боясь его обидеть.
– Ну, знаешь, второго такого шанса у меня не будет. Нулевая активность пиррянских организмов – это нечто. Я должен понять природу этого феномена. Керк тоже был против, но я лучше умру, чем откажусь от использования столь редкой возможности.
– Ладно, – вперед, ребята, – сказал Язон. – Нас ждет много интересного.
– Точно такие же слова ты совсем недавно говорил Миссону, – заметила Мета.
– Не мудрено, – откликнулся Язон. – Мы плывем по его следам. А всех, кто верит в мистические совпадения и дурные приметы, я попросил бы немедленно вернуться назад. У нас научная экспедиция, а не спортивный турнир.
– Я – против, – сказал Керк. – Это у Арчи научная экспедиция, а у нас с вами пока еще война не закончилась.
Язон не нашелся, что возразить, тем более, что они уже проплыли почти весь подводный туннель, ни разу не встретив ни малейшего сопротивления. Они приближались теперь к тому самому страшному залу без стен и потолка, при штурме которого много лет назад пирряне потеряли двадцать пять человек. Сегодня это был не штурм – это был какой-то бред сумасшедшего. И Керк чувствовал себя крайне неуютно, несмотря на долгожданную и радостную, в общем-то, встречу с Язоном и Метой.
Да, в последние годы он научился доверять Язону, но странная, чужими руками добытая победа не просто озадачивала – она откровенно настораживала Керка. Не верил он в такие победы. Пиррянские твари, которых можно было брать голыми руками, безнаказанно загонять в сети, в клетки, топить в воде и сжигать в огне – это был абсурд. Нечто, выходящее за рамки нормальных представлений, а неизвестное, непонятное, необъяснимое всегда пугает и уж во всяком случае не сулит ничего хорошего. По представлениям Керка, в перспективе, на финише, их должен был ждать страшный обвал, новый отчаянный штурм невиданной силы, жуткое наступление врага на всех фронтах. На что-либо другое у пиррянина просто фантазии не хватало.
– Язон, – спросил Керк, – ты считаешь, это очередное временное перемирие?
– Нет, – сказал Язон.
– Вот и я думаю, что это просто наваждение какое-то. И скорее всего та сила, которая вогнала в транс все пиррянские организмы, промчится мимо, как облако, ненадолго закрывшее солнце, и все здесь вернется к прежнему состоянию.
– Интересно рассуждаешь, Керк, но ты не дал мне договорить. Это не временное перемирие – это нечто совсем другое. Кто-то нашел средство для управления пиррянскими тварями. Перемирие может стать вечным. Но только – вот беда! – как раз сегодня оно нам очень не кстати. Я не люблю проигрывать, Керк, и я найду способ заставить их слушаться именно меня.
Язон так увлекся, подыскивая аргументы для Керка, что чуть не проболтался на опасную тему. Нельзя же было в самом деле рассказывать сейчас пиррянскому вождю о «Вселенском тотализаторе». О нем он еще успеет узнать. А пока пусть поймет главное для практических действий.
– Понимаешь, нам мало остановить животных. Мы должны еще понять механизм этой остановки. Вот в чем суть. Я хочу научиться включать и выключать эту адскую машину, управлять ею. Понимаешь? А возвращаться к прежнему порядку вещей я не намерен категорически. Хватит бессмысленных жертв. Сколько лет вы воюете с Пирром? Уже даже я со счету сбился.
– Внимание! – сказал Арчи, прерывая их разговор, и Керк не успел ответить. – Впереди – свет.
– А вот и он! – почти тут же выдохнула Мета. – Наш звездолет «Овен»!
Они легко попали внутрь. «Овен» слушался мысленных приказов Язона как никогда раньше. Возможно, потеряв одного хозяина этот полуживой организм-механизм тут же искал себе нового. А он-таки потерял предыдущего владельца.
Миссон лежал в пилотском кресле бледный до синевы, из угла его рта стекала совсем черная струйка уже запекшейся крови. Трое других флибустьеров выглядели не лучше. Трупы на съедение рыбам решили не выбрасывать – пусть пираты сами хоронят их по своим обычаям. Все четыре тела сложили в хвостовом отсеке, отделенном от основного помещения. Потом вернулись к малопонятному пульту управления сели полукругом, глядя в обзорный экран, и призадумались.
Что же могло убить старину Миссона и этих отчаянных парней? Оставалось только гадать. Ведь «Овен» действительно не пропускал внутрь никаких излучений. И даже резкие перепады гравитации не страшны были тем, кто находился внутри звездолета. С внешним миром Миссона и его команду связывали только пси-трансляторы, передающие аудио-, видео– и прочую информацию. Вот по этим каналам, очевидно, и пришла к ним смерть. Ведь волны телепатической ненависти, будучи сконцентрированы в одну точку могут раздавить кого угодно невероятной силой чисто физического воздействия.
Миссон совершил нечто абсолютно недопустимое по понятиям «хозяев» Эпицентра и поплатился за это. Он хотел кого-то поймать и для этого дернул за рычаг на внутренней стене звездолета с правой стороны. Зачем? Ведь, как еще давно утверждал Стэн – между прочим, специалист галактического уровня в области электроники и систем связи, – все рычаги, тумблеры и кнопки внутри звездолета «Овен» были сплошной бутафорией.
«Управление им – это вопрос эксклюзивного псевдоментального контакта со сложнейшими системами второго экстравиртуального класса по принципу стохастического регулирования процессов релаксации мысли». Такую фразу выдал однажды Стэн, и Арчи искренне восхитился четкостью его формулировки, а Язон, не понявший ни слова, попросил повторить, и специально выучил наизусть эту абракадабру, чтобы время от времени в разных компаниях цитировать, изображая из себя невиданного умника.
Меж тем, если говорить на простом меж-языке нормальными словами, звездолет «Овен» управлялся мозгами, а не руками. И Мета не случайно так вдумчиво изучала тогда в спецангаре дюзы ослепительного винторога. Они и впрямь оказались примечательны. Внутренняя поверхность была ясной и гладкой, как надраенный до блеска никелированный кофейник. Либо этим звездолетом не пользовались еще ни разу, либо дюзы его – тоже сплошная бутафория, а летает он не посредством сжигания химического топлива, а на каком-то совсем ином принципе. Между прочим, даже движение с помощью гравитонной тяги оставляет на внешней поверхности дюз кое-какие следы.
В общем, предсмертный жест Миссона можно было расценивать как чисто рефлекторный. Суть заключалась в другом – в приказе, который он отдал мысленно. Миссон хотел поймать что-то или кого-то, а оно ловиться абсолютно не хотело. Вот и напоролись четверо храбрецов на встречный импульс, ставший смертельным для всех.
Язон и Мета хорошо помнили внутрикорабельную видеозапись и в общем-то без труда нашли тот самый рычаг, за который хватался Миссон. Но и такая конкретика ничем не помогла, только Арчи скептически заметил:
– Знаете, ребята, эта рукоятка просто оказалась ближе всего к нему. Миссону вашему, видать, плохо стало. Он же вскочил, отдавая свой последний приказ, стал терять сознание, ну и, чтобы удержать равновесие, схватился за то, что было под рукой. Знаете, как говорят, утопающий за соломинку хватается.