Питер никогда не видел ничего подобного. Казалось, что музыка и танцовщица — две части единого целого. Каждый жест девушки завораживал. Словно язычок пламени метался по сцене, сводя с ума ритмом своих движений.

Гитара смолкла, и прекрасная танцовщица замерла. Ни тени усталости не было заметно в ней. Она медленно обвела притихший зал взглядом, немного задержавшись на ложе, в которой сидели Питер и Иларио. Сердце Стентона подпрыгнуло, когда цыганка посмотрела на него. Но вот она уже перевела глаза на Иларио, и Питера снова поразило выражение ненависти, мелькнувшее на ее лице. Иларио подался вперед и стиснул кулаки. Питеру на мгновение показалось, что он собирается прыгнуть на сцену. Неприятное чувство охватило Стентона, и он не сразу понял, что это ревность. Между этими двумя явно что-то было. Вражда ли, любовь ли — не важно. Что-то, где ему не было места…

— Пошли отсюда, — прошипел Иларио, поднимаясь. — Здесь не так интересно, как я предполагал.

— Погоди, — сказал Питер, даже не думая вставать. — Я хочу досмотреть представление до конца. Не за этим ли мы тащились в такую даль?

Иларио посмотрел на него сверху вниз и криво усмехнулся.

— Как хочешь. Но должен тебе сказать, что она больше танцевать не будет.

Питер покраснел. Хорошо еще, что было слишком темно, чтобы Иларио смог это увидеть.

— Не понимаю, о ком ты говоришь, — сказал Питер с показным равнодушием.

— Не притворяйся, — резко перебил его Иларио. — Я же вижу, какое впечатление произвела на тебя эта мерзкая цыганка…

Этого Питер уже не мог вынести.

— Объяснись, — с угрозой сказал он, вставая.

Громкая музыка заглушила ответ Иларио. На сцену снова выбежали девушки и принялись залихватски отплясывать. Несколько секунд мужчины простояли молча, враждебно глядя друг на друга. Иларио опомнился первым.

— Прости меня, — выдохнул он. Черты его лица расслабились. — Не знаю, что на меня нашло. Давай уйдем отсюда, и я все тебе объясню.

— Хорошо, — смягчился Питер.

И, как ни хотелось ему остаться и подождать, не появится ли снова черноволосая танцовщица, он послушно последовал за Иларио.

— Мне не следовало тащить тебя в такую даль, чтобы показать третьесортное выступление, — небрежно заметил Иларио, когда они мчались по направлению к Мадриду. — Прости за испорченный вечер.

Питер едва сдержал усмешку. Кажется, его друг напрочь позабыл про свое обещание рассказать, в чем дело. Ничего, ему нетрудно будет напомнить ему…

— Я не считаю, что вечер испорчен, все было неплохо, — произнес Питер. — А та цыганка, которая попыталась мне погадать, танцевала лучше всех. Не понимаю, с чего ты взъярился на бедную девушку…

— С этими цыганами надо держать ухо востро. Иначе не оберешься хлопот, — с горечью сказал Иларио. — Однажды мой отец пострадал от рук одной из таких Кармен. Неизвестно, чем могла бы закончиться та история, если бы не мать. Ей удалось спасти отца от многих глупостей.

— И все же ты повез меня сегодня к цыганам, — напомнил ему Питер.

Иларио досадливо поморщился.

— Я не знал, что она вернулась, — честно признался он.

— Она?

— Та девица, которая пристала к тебе с гаданием. Скажу сразу — гадать она не умеет. Только вытягивает деньги из доверчивых простаков, которые покупаются на ее смазливое личико. На тебя она ведь тоже произвела впечатление.

— Красивая девушка, — сдержанно ответил Питер, представив себе гордые черты цыганки.

— Еще бы, — хмыкнул Иларио. — И она прекрасно знает, как пользоваться своими внешними данными. Я был уверен, что после одной гнусной истории она давно уехала из Испании. Тем более что находилось немало желающих посодействовать ей в этом. И вот на тебе, неожиданная встреча.

— По-моему, ты придаешь этой несчастной девушке слишком большое значение, — со смехом сказал Питер. — Она всего лишь заурядная танцовщица, а ты выставляешь ее демоном.

Все внутри Питера сжалось, когда он произносил эти слова. Возможно, прекрасная цыганка и была демоном из преисподней, но уж заурядной танцовщицей ее точно нельзя было назвать.

— Если бы ты видел, что вся твоя жизнь летит в тартарары из-за заурядной танцовщицы, ты бы и не такое говорил! — воскликнул Иларио. — Эта девица — чудовище, и меня очень беспокоит, что она снова так близко от Мадрида. Лично я предпочел бы, чтобы она навсегда исчезла.

— Не переживай, Иларио. У меня сложилось впечатление, что у сеньориты не больше желания встречаться с тобой, чем у тебя с ней.

— Будем надеяться, что это так, — буркнул Иларио. — Потому что, если эта дрянь опять приблизится к моей семье, ей не поздоровится. Я был слишком снисходителен к ней тогда, в этот раз пусть не ждет пощады!

Питер решил, что пора оставить эту тему. Кое-что ему удалось выяснить, и этого было достаточно, чтобы потерять к цыганке интерес. Какая разница, что движет чувствами Иларио — справедливое негодование или отвергнутая любовь. Главное, что эта девица не стоит того, чтобы думать о ней. И Питер откинулся на спинку сиденья и стал молча наблюдать за мелькающими мимо огнями других машин.

4

Дон Диего Мендес был чрезвычайно рад видеть американского друга своего сына в Алаведре. Он энергично тряс руку Питера, приветствуя его в поместье. Диего приятно улыбался, и Стентон видел, что Иларио очень похож на своего отца.

— Я так рад, что Иларио удалось уговорить вас навестить нас в нашем скромном доме…

Сеньор Мендес явно прибеднялся. За свое поместье ему не пришлось бы краснеть и в присутствии самых богатых людей мира. Необыкновенная красота Алаведры произвела неизгладимое впечатление на Питера. Скромный во всем, что касалось его личных потребностей, он тем не менее не мог не оценить роскошь и удобства, которыми Диего Мендес окружил себя и свою семью.

— Здесь безумно красиво, — признавался он Иларио, когда тот водил его по Алаведре.

Комната, которую гостеприимные хозяева отвели гостю, выходила окнами на лес. Питер мог быть уверен, что здесь ему удастся как следует отдохнуть. Даже шум предстоящих празднеств не донесется до него.

— Меня удивляет, как мы могли потратить столько времени в Мадриде, — честно сказал он Иларио, когда они сидели на террасе с послеобеденным коньяком. — Если бы у меня был такой дом, я бы никогда не покидал его.

— Ты забываешь, что это не мой дом, а моего отца, — справедливо возразил Иларио, сделав большой глоток. — И потом, сидеть все время в четырех стенах скучно. Жизнь так интригующе прекрасна…

Иларио вдохнул запах коньяка.

— Но надо признать, что мой отец понимает толк в комфорте, — проговорил он с улыбкой. — И в развлечениях тоже. Праздники в Алаведре это нечто незабываемое. А уж этот… Ты не пожалеешь, что поехал со мной.