Потом показалось, что канцлера чуточку отпустило.
– Ну, и что вы мне скажете? – звенящим голосом выпалила Яна.
– Ваше величество, – промолвил канцлер почти спокойно. – Все цифры, содержащиеся в этой справке, абсолютно все, вам не единожды докладывались, они присутствуют во множестве поданных вам документов, вы давно знакомы с точнейшими статистическими данными…
– Вразбивку докладывались, – оборвала Яна. – Раздерганные на три десятка сводок, отчетов и меморандумов, утопленные во множестве другой цифири, заполняющей обширные доклады и толстые тома… А мне нужна была именно такая бумага – краткая и шокирующая. Следовало, чтобы вы мне объяснили с помощью такой вот коротенькой справочки, какая перед нами разверзлась пропасть. Так, как в три минуты растолковали это лорду Сварогу. В этом ваш долг канцлера и заключался. Что вы молчите? Я вам приказываю немедленно объясниться!
Библиотека медленно возвращалась в прежний вид – опала вздыбленная шерсть на Акбаре, так и не покинувшем благоразумно своего дальнего угла, посветлело, чернильницы и прочие старинные безделушки больше не выплясывали, как пьяные матросы, воздух казался обычным. Прилив неконтролируемой ярости, надо полагать, миновал. Вот только канцлерский мундир так и не вернулся к прежнему состоянию – он словно бы подвергся атаке полчищ диковинной моли, питавшейся исключительно золотой канителью…
– Хорошо, ваше императорское величество, – сказал канцлер с отчаянным видом человека, поставившего на карту все, что только возможно в этой жизни, а то и саму жизнь. – Попытаюсь объясниться… Дело в том, что я считал – и до сих пор так считаю, – что вы еще не достигли того рубежа, за которым человек – а в особенности монарх – может именоваться по-настоящему взрослым, способным принимать взрослые решения. И пока этот рубеж вами не пройден, я полагал своим долгом беречь вас от некоторых сложностей нашего бытия. К некоторым истинам человека – и в особенности, повторяю, монарха – следует подводить постепенно и осторожно. В противном случае чересчур уж велик риск, что монарх примет неверные решения. Я всего лишь выполнял то, что обещал вашему отцу…
– Его действительно отравили? – вопрос прозвучал, как резкий хлопок хлыста.
«Даже так?! – охнул про себя Сварог. – Вот даже как?! И ведь ни одна живая душа не заикнулась…»
– Вопрос спорный…
– Да или нет? – почти крикнула Яна.
– Я не стал бы с порога отметать столь печальное предположение, в пользу которого свидетельствуют некоторые обстоятельства и странности…
– То есть – да? – Из потемневших глаз Яны вновь ударило нечто, не имевшее вида и названия, морозившее кровь в жилах. – Вы и от этого знания меня оберегали? Глупенькую, наивную, маленькую девочку? А тем временем составлялись вот такие бумаги и «Черная благодать» развивалась у вас под носом, прямо в Келл Инире…
– Мною руководило лишь стремление к благу империи и вашему личному…
Сварог был неплохо защищен от здешних магических штучек, но Яна владела чем-то, выламывавшимся из этого установления. Он вновь ощутил, как волосы ему взметает порыв странного ветра, видел, как сгущается полумрак в библиотеке, как в этом вязком полумраке вспыхивают странные медленные искры, как бумаги на столе разлетаются, шурша и свиваясь.
Все это ничуть не направлено против него, его задело лишь краешком налетевшей грозы, но легче от этого не стало…
Потому что он видел лицо Яны, побелевшее, неумолимое. Она рассвирепела не на шутку. Выпала редкая возможность самолично лицезреть во всей сомнительной красе классический приступ неудержимого монаршего гнева – когда дозволено все и нет тормозов, когда с плеч падают головы и в щепки разлетаются кресла под высшими сановниками, когда сама история, споткнувшись в беге, с грохотом рушится на скаку, как подстреленный конный рыцарь в доспехах…
И понимал – если нечто непоправимое и не произойдет, то прозвучит. А это одно и то же, разница, право, тут невелика…
Вокруг уже все плыло, деформировалось, сплеталось в сплошной клубок дергавшихся теней, пронизанных порывами ледяного ветра, – и посреди этого хаоса льдисто светилось белоснежное, ставшее маской лицо Яны с темно-синими провалами глаз.
Сварог шагнул вперед, заслоняя остолбеневшего канцлера и, чувствуя, как на лицо ему все сильнее давит что-то невидимое, тугое, недоброе, почти крикнул:
– Ваше величество, мы в моем замке, и этот человек – мой гость!
Ощупью, бесцеремонно нашел ее запястья и стиснул что было сил. От пальцев к локтям метнулся словно бы разряд электрического тока, но он не разжал рук, пытаясь сломать взглядом это невидимое, напиравшее, свирепое…
И вдруг все кончилось, будто повернули выключатель. Яна поникла, опустила веки, ее тонкие запястья дрогнули, и Сварог торопливо разжал пальцы. Отступил на полшага. В углу жалобно поскуливал Акбар.
Сварог знал, что победил. Он и сам не мог бы объяснить, что пустил в ход, чем заслонился – да и от чего заслонял канцлера, не вполне понимал, но твердо был уверен, что выиграл непонятную схватку. «Что со мной происходит такое?» – подумал он растерянно. Хелльстадская корона всему виной или что-то другое?
– Интересно, что мне теперь с вами сделать, господин канцлер? – спросила Яна.
Голос звучал неприязненно, сердито, сварливо – но гроза рассеялась, молнии угасли.
– Все, что будет угодно вашему величеству, – смиреннейше сообщил канцлер.
– Я подумаю, – пообещала она зловеще, задрала подбородок. – А теперь, хотя это и прозвучит посягательством на хозяйские права лорда Сварога, я бы вас попросила удалиться. – Она шагнула вперед, взяла Сварога под руку и откровенно прильнула к нему. – Будьте учтивым человеком, не мешайте даме, собравшейся провести вечер в обществе любовника…
Выражение лица его светлости канцлера описать словами было решительно невозможно. Сварог подозревал, что его собственная физиономия выглядит столь же неописуемо. Яна тем временем склонила голову ему на плечо и своим ангельским голоском сказала:
– И если я услышу, ваша светлость, что вы против него что-то замышляете… Вот тогда вас никто и ничто на этом свете не спасет… Что же вы стоите? Я вас более не задерживаю, можете вернуться к государственным делам, которые вы решаете с таким изяществом и блеском…
– Да, конечно, разумеется… – пробормотал канцлер.
Неловко поклонился, не сводя со Сварога ошарашенного взора, спиной вперед двинулся к двери, уже в полнейшей растерянности наткнулся на нее спиной, нашарил ручку, повернул, исчез с глаз…
– Ну и зачем? – с укором спросил Сварог, когда дверь за канцлером надежно закрылась. На столе, правда, осталась его забытая впопыхах шляпа с пышнейшим белым пером, но вряд ли канцлер за ней вернется, даже если вспомнит.