Тут дверь открылась, и вошел Данте. Он на ходу развязал галстук, потом расстегнул верхнюю пуго­вицу рубашки и замер, заметив ее.

— Я думала, дверь ведет в гардеробную...

Данте приветливо обвел комнату рукой.

— Прошу, можешь раздеваться здесь сколько угодно.

— Ты знаешь, что я имела в виду, — сухо ответи­ла она. — Извини за беспокойство.

Он пробормотал что-то по-итальянски, она обернулась:

— Что?

В глазах его была мука, и что-то встрепенулось в ней в ответ. Впрочем, ей, наверное, показалось.

— Ничего. Иди. Отдыхай.

Страх, дрожащий внутри, заставил ее выпалить:

— У нас что, будут смежные спальни?

Он кивнул, шагнул ближе. Она откачнулась.

— Гости будут полагать, что у нас не просто смежные, а общая спальня, но пока обойдемся так.

— Но...

— Но когда мы отправимся в Южную Африку, спальня у нас будет общая, нравится это тебе или нет.

У Алисы все поплыло перед глазами.

— Южная Африка? Почему вдруг Южная Африка?

Данте заметил ее побледневшее лицо и нахму­рился.

— Я говорил, что первую неделю мы проведем здесь. А затем запланированы две недели в Южной Африке, где и пройдет основная часть переговоров. Там мы подпишем контракт и приступим к первому проекту компании — строительству спортивного комплекса около Кейптауна.

Колени у Алисы подгибались.

— Ты ничего не говорил...

— Что-то не так?

— Ничего. — Она попыталась улыбнуться. — Я не ожидала вернуться туда так скоро...

В своей комнате она прислонилась к двери, тяжело дыша. Она и не представляла, что мысль о возвращении в Африку станет таким ударом.

Беда в том, что она позволила постороннему мужчине указывать ей, что делать. Опять позволи­ла.

Рауль Карро. Доктор Рауль Карро. Человек, спокойно разбивший ей сердце.

По крайней мере тогда это ощущалось так. Почти два года прошло. Все повторяется. Хотя она и была уверена, что Данте провоцирует физиче­ские контакты, просто чтобы ее позлить, не рас­считывая на продолжение. Только почему ей кажется, что она вновь оказалась у края пропасти?

Уже стоя под душем, Алиса замерла от другого ужаса, вспомнив: Данте пообещал, что в Африке они будут делить спальню. Она оперлась рукой о стену. Темное желание затягивало ее. Нет, больше она не позволит использовать себя. На сей раз она защищена. Алиса начала яростно тереть себя мочалкой. Помимо прочего, Данте Д’Акьюани она и не нравится вовсе. Человек его типа может лишь играть с ней подобными.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Вечером Алиса пыталась есть грибной суп, одновременно поддергивая топ, который норовил соскользнуть с плеча. Она переоделась, потому что блузка с юбкой казались слишком легкими и про­зрачными, но вышло еще хуже.

Данте смотрел на нее раздраженно. Весь день он провел, критикуя себя за то, что привез эту жен­щину сюда. Нет, конечно, у него были основания для такого шага, первое из которых — невозмож­ность доверять ни ей, ни ее сестре. Но в глубине души он знал, что все эти основания не стоят выеденного яйца. Ее бы здесь не было, если б он не желал ее так, как желает, и если только этот топ спадет с плеча еще раз...

Алиса положила ложку и опять подтянула ткань вверх, а та тут же начала предательски сползать обратно. Она мученически вздохнула и, услышав тихий звук рядом, подняла глаза. Данте смотрел на нее с таким выражением, что все внутри помертве­ло.

— Что... что такое?

— Оставь топ в покое, — сквозь зубы выдавил он.

Алиса смутилась.

—Но... он...

Легкий золотистый шелк, словно по сигналу, сполз вниз, обнажая плечо. А как долго Алиса его крутила в руках, прежде чем решилась надеть! Он казался самым простеньким из присланных вещей, вместе с льняными брюками. Надеть бюстгальтер было нельзя, потому что по замыслу плечи остава­лись открытыми.

В его голосе звучало страдание:

— Задумано, чтобы он так ниспадал.

Черт! Она что, сама не знает?

Алиса смутилась.

— Знаю. Просто не хотелось выглядеть во время обеда полуголой распутницей. Мне было бы гораздо удобнее в моей собственной одежде...

— Нет. Ее сожгут.

Алиса округлила глаза.

— Я хочу сказать — в моей настоящей одежде. Мой чемодан с вещами еще не доехал до дома. Вот почему гардероб у меня ограниченный. Мелани на пять дюймов меня выше, ее вещи мне не годятся. Но как ни трудно тебе поверить, я не полная дере­венщина, Данте.

Внезапно она оценила простое изящество его костюма — черную рубашку и темные брюки. И заговорила, чтобы заполнить молчание:

— Я хочу сказать, ты же носишь когда-нибудь джинсы? Футболки?

— Ты впервые обратилась ко мне по имени.

— Да?

Действительно. Это вышло легко, без раздумий. Фамильярность. Алиса вздрогнула, почувствовав дрожь от прохладного ветерка, продувающего тон­кий топ, и сосредоточилась на супе.

— Наверное, надо привыкать. То есть я же не могу называть тебя перед всеми мистер Д'Акьюани.

Данте изучал ее склоненную голову, копну волос, стянутых в узел на затылке, чистую линию шеи. Его имя, слетевшее с ее губ, согревало его, таило чувственное обещание.

— Нет, — резко ответил он. Глаза его останови­лись на соблазнительной округлости голого плеча... Лишь экономка, вошедшая с новым блюдом, раз­рядила напряжение, царившее в столовой.

— Пошли на террасу пить кофе.

По всему выходило — выбора у нее нет. Воздух снаружи оказался теплым и мягким. Спокойным. Было так тихо, озеро казалось столь прекрасным, что Алиса на мгновение забыла, где она, что с ней. Подошла и оперлась руками о перегородку, вдыхая запах цветов, чувствуя, как спадает с плеч нако­пившаяся тяжесть.

— Красиво, верно?

Она взглянула на стоящего рядом мужчину. Лицо его преобразилось, лишенное обычного настороженного выражения.

— Да.

Он повернулся к ней, она покраснела, застигну­тая за разглядыванием. Насмешливый блеск его глаз отбросил ее от края террасы, она опустилась в одно из кресел. Ее плечо горело, в очередной раз обнажившись. Чувствуя на себе его пристальный взгляд, она старательно смотрела в сторону, скре­стив руки на груди, пытаясь хоть так прикрыться.

Появилась экономка, и Алиса захлопотала, помогая ей с подносом, ненадолго успокаиваясь в присутствии другой женщины. Когда та ушла, она поскорей схватила чашку, отпила из нее и вздрог­нула, когда горячая жидкость вновь обожгла еще не оправившееся с утра нёбо. Алиса со стуком поставила чашку обратно на поднос. Данте уже стоял рядом.