– Стой, погоди! – крикнула старая колдунья, припуская за ней, но Мануэла неслась вперед. Она на полной скорости вылетела на украшенную серпантином площадку… и вдруг замерла, стоя точно под свисающей с потолка омелой. На лице ее появилось недоумение, потом оно озарилось неуверенной улыбкой – она глядела на кого-то, скрытого от глаз наблюдателей поворотом перил:
– Ты что здесь дела… – удивленно начала она.
Зеркальце Серафины залило нестерпимым светом. Теперь в нем не было ничего, кроме ледяной, слепящей глаза стали. Как в замедленной съемке широкий, точно кухонный, нож закрыл собой все… и неторопливо вошел в грудь Мануэлы. Прямо под сердце.
Мгновение Серафина видела запрокинутое лицо подруги… а потом, казалось, над всем Римом, над всем миром взвился хохот – скрежещущий, злорадный, торжествующий смех! И вихрь! Черный вихрь пронесся по лестнице, покатил Мануэлу по ступенькам, как бумажную куклу.
– Проклятый Спиридонне исчез и на следующее Рождество появился в Лиссабоне, – на мониторе снова возникло лицо сегодняшней Серафины. Ведьмочка рыдала, закрываясь кудрявыми волосами. – Мануэла была такая молодая, такая красивая. У нее только парень появился… Симпатичный.
– Спроси, Мануэла была сильной ведьмой? – нетерпеливо бросил Ментовский Вовкулака.
Ирка покосилась на него неодобрительно – волчина ментовский, дал бы девчонке выреветься!
Но Серафина подняла голову и решительно вытерла заплаканное лицо ладонью:
– Я все сделаю, чтобы помочь вам против этой твари! Я очень любила Мануэлу, но она была слабенькой. Хотя я все равно не понимаю, как Спиридонне сумел застать ее врасплох – с ее-то даром! Зато в прошлом году, когда он объявился в Пуату… – глаза итальянской ведьмы лихорадочно заблестели.
– Великая фея Мелюзина, – сдавленным шепотом сказала Танька. – Неужели она еще жива?
– До прошлого года была, – с горечью ответила итальянка. – Ее нашли в ее избушке, она лежала на топчане с ножевой раной в груди – смертельной.
– Ясно, – вздохнула Танька. – К нам он явился, накачавшись силой самой феи Мелюзины. Неудивительно, что он то тенью становится, то золой рассыпается, даже электричество его не берет.
– Это он делал и в Лиссабоне, после Мануэлы, – неожиданно сказала Серафина. – Появлялся, исчезал, превращался, и ни оружие, ни чары его не брали.
Ирка и Танька переглянулись – это противоречило тому, что рассказывала Стелла.
– Я примчалась, как только он объявился в Португалии, – точно почувствовав их сомнения, пояснила Серафина. – Хотела отомстить. Хорошо, что сама уцелела, – она отвернула рукав своего тонкого черного свитера… От локтя до самого запястья по руке тянулся длинный уродливый шрам от удара ножом. Несмотря на прошедшие два года шрам казался свежим. – Когда потекла кровь… Мне казалось, жизнь вытекает… – на глазах у Серафины заблестели слезы. – Я стала такой слабой… Не могла двигаться… Не могла сплести ни одного заклятья… Я не знаю, – она беспомощно поглядела на девчонок по другую сторону объектива веб-камеры, – не знаю, почему проклятый Спиридонне меня не добил, почему кинулся на другую ведьму – ведь я совсем не могла сопротивляться!
Ирка с Танькой переглянулись.
– Сила потом восстановилась? – не столько сочувственно, сколько задумчиво поинтересовалась Танька.
Серафина кивнула, поправляя рукав.
– А кого убили в Лиссабоне? – быстро спросил Ментовский Вовкулака.
– Я ее совсем не знала. Говорят, тоже ничего особенного, разве что магические ловушки хорошо получались…
– Попроси ее, пусть напишет все, что знает, – подергал Ирку подполковник. – Как охотились на Спиридона в Риме, как в Лиссабоне, со всеми деталями. Подружек подключит. Может, сама эта… сеньора Бефана соблаговолит поделиться впечатлениями. Вряд ли ей понравилось, что ее французскую подружку как овцу зарезали.
– Я попробую поговорить с сеньорой, – сказала итальянка, но в ее голосе звучало сомнение.
– Скажи, что ее просит о помощи ведьма Симурановой крови, – негромко вмешалась «ВедьмаТанька».
– О! – снова вскричала итальянка и взглядом безошибочно нашла Ирку. Вскочила и… присела в глубоком реверансе. – Вы немедленно получите мой отчет, сеньорита Ирина! Я переговорю с сеньорой Бефаной – уверена, она не откажет! – итальянка снова почтительно поклонилась и исчезла с монитора.
– Ну зачем ты… – неловко пробормотала Ирка.
– А пусть знают, что у нас тоже крутые ведьмы есть! – в один голос сказали обе Таньки – реальная и виртуальная. – А то фея Бефана, фея Мелюзина…
– Слышали – рукой, которую поранил нож Спиридона, трудно накладывать чары? – добавила реальная Танька. – Значит, он тянет из убитых ведьм дар вместе с жизнью!
– Только его сила почему-то от этого не прибавляется, – пожала плечами «ВедьмаТанька». – Спрашивается, куда девается?
– Ведьмовская сила должна куда-то деваться… – Танька задумчиво забарабанила пальцами по столу. – Узнать бы куда.
– Лишь бы не на собственном опыте, – буркнула Ирка.
«ВедьмаТанька» вдруг повернулась, точно заглядывая за край экрана:
– Оксана Тарасовна возвращается – я ее такси через милицейский радар вижу. Вы ей особенно не доверяйте, – предупредила она. – Сейчас она с вами, а потом…
– Думаешь, если у тебя вместо мозгов – чипы, так ты уже самая умная? – скривилась Танька. – До «потом» еще дожить надо! Лучше сама вали с монитора – незачем ей про тебя знать!
– И свалю! – воинственно согласилась ее виртуальная близняшка. – Пока, Богдан! – персонально помахав Богдану кончиками пальцев, «ВедьмаТанька» распалась на пиксели и исчезла.
Дрожащими руками Танька закрыла ноутбук. Красный как вареный рак Богдан топтался у нее за спиной.
– Танька… – наконец пробормотал он. – А вот ты была бы рада…
– Чему? – преувеличенно громко спросила Танька. – Твоей виртуальной копии? Мне тебя и в реале – во, выше крыши! – она рубанула ладонью над макушкой.
Неизвестно, что бы Богдан ответил, – в комнате послышались шаги, и появилась Оксана Тарасовна.
– Пока я там вкалываю, вы тут бифштексы лопаете! – тыча пальцем в сковородку, возмутилась она. – Интересно, не из тех ли собачек, что вокруг дома сидят!
Ирка с ужасом обернулась к Вовкулаке.
– А что, собачек поуменьшилось? – не моргнув глазом, поинтересовался оборотень.
– Наоборот, даже больше стало, – признала Оксана Тарасовна. – Хорошо хоть мне оставили! Я поем, а вы нате развесьте, пока совсем не стемнело! – и в руки Таньке полетел целый ворох расшитых рушников.
– Вот это класс! – не смогла сдержать восхищения Танька.
На вышитое ею самой безнадежное убожество эти рушники уж никак не походили. Снежно-белое полотно украшал узор, казавшийся сплошным, – только поднеся рушник к глазам, можно было рассмотреть, что складывается он из мельчайших крестиков. Казалось, их не человеческие пальцы создали, а крохотные эльфы потрудились. Цветов тоже хватало: пламенеющая алая мальва – символ солнца, кисть калины – красота и любовь, мак – защита от злого духа, дубовый лист – сила и мужество.