– Да нет, ну с чего бы мне обижаться, я все понимаю… – рассеянно пробормотала Танька. – Действительно, странно все складывается… Стоило тебе кулон снять – и сразу сплошные неприятности посыпались.
– Думаешь… Он почувствовал? – Ирка испуганно распахнула глаза. – Обиделся, что я его подарок сняла, и сразу давай мочить? Не-ет… – Она отрицательно тряхнула волосами. – К тому времени, как мы с Андреем в кафе пришли, богатыри за змеем уже сутки гонялись!
– Все равно странно… – вздохнула Танька. Судя по задумчивой физиономии, разрозненные факты крутились у нее в голове, сходясь и снова распадаясь и никак не желая выстраиваться в цельную картину. Танька еще немного подумала, ни к чему не пришла и тряхнула головой, разгоняя мысли, словно надоедливую мошкару. – Надо еще подумать, – и добавила свое любимое, – поднять литературу…
Со двора, приглушенный оконной рамой, донесся громовой раскат хохота. Динин смех вплетался в него тоненько и звонко, как золотой колокольчик. Но Ирка знала, что сейчас Танька прислушивается совсем к другому смеху.
– Я не знаю как, но мы обязательно найдем этого гада, – глухо сказала подруга, и ее глаза вспыхнули недобрыми зелеными огнями. – По-любому, – все так же глухо и страшновато продолжила она. – Пусть хоть один из них… получит, что положено! – И чеканной походкой она направилась к дверям.
– Ты имеешь в виду змеев? – испуганная выражением ее лица, робко поинтересовалась Ирка.
Танька остановилась в дверях.
– О не-ет! – слегка манерно протянула она, но улыбочка у нее в этот момент была по-настоящему неприятной, – совсем не змеев… Во всяком случае, не только их. – И она вышла.
– Танька! – раздался со двора приглушенный стеклом крик. Ирка торопливо метнулась к окну. У крыльца стоял Богдан.
– Танька, нам надо поговорить… – начал он.
Но та, глядя прямо перед собой, словно вокруг вообще никого нет, сбежала с крыльца и вихрем пронеслась через двор.
Отброшенная злым пинком калитка стукнулась о забор и поехала обратно.
Богдан остался стоять у крыльца, глядя на опустевший двор и поскрипывающую калитку.
– Ох, наробылась я сегодня! Ох, наготовилась! – Бабка с наслаждением оглядела разоренный после ужина стол, уставленный полупустыми мисками с холодцом и грязными тарелками с розово-белыми разводами хрена и майонеза. – Пиду телевизор чуток погляжу!
Раньше Ирка бы посмеялась над этим «чуток», но с момента появления в их доме богатырей – а точнее, дядьки Мыколы – сериальным героям пришлось отступить перед обаянием вислоусого богатыря в милицейской фуражке. Впрочем, и телевизор бабка смотрела не одна, а в компании все того же Мыколы.
Вот и теперь дядька обреченно встал – усы, казалось, провисли еще больше – и уныло пробормотал:
– Благодарствую хозяйке цього дома за хлеб, за соль…
– Ой, и за чай, и за сахар, и за майонез… – аж подпрыгнула Дина. – И за хрен…
Сидящие по обе стороны от нее Еруслан и Федор надули щеки – и прыснули от смеха.
– Я опять что-то не то сказала? – смущаясь и краснея, пролепетала Дина.
– Ты забыла поблагодарить за скатерть, вилки и тарелки, – невозмутимо вмешался Богдан.
– Ой! – Дина смутилась еще больше, наматывая на палец свисающую на глаза прядь. – Извините… Я просто не знала, что так нужно. Конечно, спасибо большое и… – она оглядела стол. – И за чайные ложечки, и за щипчики для сахара тоже…
– Та годи вам вже над дивчиной надсмехаться, – строго сказала бабка. С момента появления богатырей она стала много мягче к жиличке, по-видимому, считая ее чем-то вроде приложения к Еруслану и Федору, а тех – неизбежным дополнением к дядьке Мыколе. – Яринка, хлеб на завтра поставыты не забудь!
Ирка пожала плечами – на такую ораву мужиков проще купить пару нарезных батонов. Но бабка желала предстать во всей «хозяйственной красе», а потому недавно купленная хлебопечка мешала тесто, можно сказать, не покладая винта.
– Диночка, я вас провожу? – склоняясь к ее золотым волосам, предложил Еруслан.
– И я! – ревниво косясь на него, поддержал Федор. – Так безопаснее!
– Но мне… недалеко, – косясь на отлично видную в окно кухни пристройку, смутилась Дина.
– Все равно! – подхватывая ее под руку, проворковал чернявый Змиуланыч. – Мало ли кто решит такую красавицу похитить!
Дина в очередной раз перепугалась – как всегда, когда ее называли красавицей. Но сейчас испуг был очевидно меньше, чем вначале – похоже, она стала привыкать. Поддерживая Дину под локотки с обеих сторон – словно она стеклянная, упадет и рассыплется в мелкие брызги! – богатыри удалились во двор. Богдан шел за ними – и хотя был самым младшим, почему-то казался строгим учителем, который за всеми присматривает.
– А ты, Яринка, чего сидишь, як у гостях? – ловя дядьку Мыколу за локоть так же хищно, как младшие богатыри Дину, спросила бабка. – Давай, поворачивайся швидче, бач, посуды сколько!
Ирка обратила злобный взгляд на единственного, кто остался в кухне, – Вука, чавкающего остатками холодца в большой расписной миске. Брызги хрена и прозрачного мясного желе разлетались по скатерти.
– «Близнецы» еще не вернулись? – подрагивающим от ярости голосом поинтересовалась Ирка.
Вук отправил в пасть выковыренный из холодца здоровенный кусок мяса, крепкими зубами рванул хлеб и спросил:
– Тебе они на фиг, коза?
– А они единственные, кто помогает мне посуду мыть! – с откровенным бешенством в голосе бросила Ирка.
Вук задумчиво дожевал – его раздутые щеки опадали, по мере того как холодец отправлялся в желудок – с сожалением оглядел пустую миску и поднялся, с неожиданным изяществом вытирая заляпанную физиономию салфеткой.
– Ну тогда… – сказал он, делая шаг к мойке… Ирка затаила дыхание, – тебе придется подождать, пока они заявятся, – закончил Вук, бросая салфетку в мойку, и, заливаясь почти конским ржанием, удалился.
– А чтоб ты подавился! – рявкнула Ирка, швыряя скомканную салфетку ему вслед. Хохот в коридоре сменился сдавленным кашлем – но обратно Вук не вернулся.
Злобно грохоча тарелками – те, что разобьются, хотя бы не придется мыть! – Ирка принялась сваливать посуду в мойку. А она еще радовалась, когда дядька Мыкола «обаял» бабку, надеясь, что та будет слишком занята, чтоб обращать внимание на происходящее в доме. Кто ж знал, что бабка и впрямь займется непрерывной готовкой, для которой то картошку почисть, то лук нарежь, то пенку сними, а к вечеру «ам!» – и все сожрали, начинай сначала! Бабка так раздухарилась, что даже Дину ужинать звала, та сперва отнекивалась, а сегодня пришла. Или богатыри ее затащили. Ирка ничего не имела против Дины за столом, кроме одного – это еще одна тарелка, которую надо мыть! А вот как раз «близнецов», молча, без единого слова, отскребавших пригорелые кастрюли и сковородки, сегодня нет!