— Сегодня выбирать тебе лыжи уже поздно, а мои доставили. Так что будем расслабляться — поужинаем, поболтаем…
Поболтаем. Эмили кивнула и улыбнулась, но внутри у нее все сжалось. Теперь ей не скрыть правды, но по крайней мере, Алессандро дал ей время подготовиться к разговору.
Впуская ее в лифт, он положил руки ей на талию, и его прикосновение пронзило Эмили как током. Внезапно у нее не осталось иных мыслей, кроме той, что она безумно хочет своего мужа…
— Мы будем, есть в ресторане или у себя? — спросила она.
— А что, принцесса, — прошептал он, медленно проводя руками по ее бедрам, когда лифт начал подниматься, — вы собираетесь соблазнить меня?
Поборов желание прильнуть к нему, Эмили издала мягкий протестующий звук. А когда Алессандро притянул ее к себе, она повернулась, взглядом останавливая его.
— Нам есть, что обсудить, — напомнила она, и ей стало неуютно от сознания, что Алессандро не имеет представления, что именно она собирается обсуждать.
— Ну, разумеется, — согласился Алессандро с коротким насмешливым поклоном.
Эмили видела темное, тлеющее желание в его глазах и надменный изгиб губ, говоривший о том, что он вспомнил, как много раз они забывали обо всем, отдаваясь страсти.
Эмили вздохнула с облегчением, когда лифт замедлил ход на их этаже. Атмосфера в маленькой комнате была так насыщена флюидами сексуальности, что Эмили почти тонула в ней, забывая, зачем она здесь и что должна сказать Алессандро.
— Боюсь, нам придется потесниться. Я смог достать только одноместный номер, потому что…
—…сейчас Рождество, — хрипло докончила Эмили.
Но Алессандро не поддался на провокацию, он лениво смотрел на нее, и она спрашивала себя, как долго она устоит перед его неповторимым ароматом… сандала, мускуса… мужчины… Улыбка, медленно изогнувшая губы Алессандро, поднимала в Эмили такую волну ощущений, что ей хотелось затащить его в номер — и гори, все синим пламенем!
— Поскольку у нас остались нерешенные вопросы, я надеюсь, что в номере найдется еще одна кровать.
— Разве я не сказал, что нам придется потесниться?
— Ты говорил о номере. Насчет постели речи не шло. — И почему это вместо гневной отповеди с ее губ срывается манящее мурлыканье?
— А почему тебя смущает мысль об общей постели? В конце концов, мы муж и жена.
— Надеюсь, что в номере есть удобный диван, — сказала Эмили, как можно решительнее, забирая у Алессандро ключ.
Как она и опасалась, кровать занимала большую часть номера. Заметив в одном углу свой багаж, Эмили сказала:
— Увидимся после того, как я приму ванну…
Ладонь Алессандро впечаталась в дверь ванной, которую Эмили начала закрывать.
— Возможно, нелишним будет предупредить тебя — двери здесь не закрываются.
— Я уверена, что ты будешь вести себя как джентльмен. — Их лица почти соприкасались, так что Эмили могла бы поцеловать его. Но вместо этого она толкнула дверь, и Алессандро не стал ей мешать.
Оказавшись одна, она попыталась успокоиться. Сказать Алессандро о ребенке становилось все сложнее.
Эмили яростно уставилась на свое отражение в зеркалах, целиком покрывавших одну из стен. Почему она стала такой трусихой? Если она не решится к тому времени, как выйдет из ванны, значит, она ничего не стоит.
И им с Алессандро лучше улететь отсюда ближайшим рейсом…
* * *
Ужин прошел в атмосфере отстраненности, в то время как двух людей, сидевших друг против друга за деревянным не струганным столом, пожирало внутреннее пламя.
Эмили прятала свое волнение, с преувеличенным аппетитом поглощая еду.
— Ни разу не пробовала такого вкусного шоколадного торта, — заявила она так, словно они были случайными участниками на очередной посиделке. — Если я останусь здесь слишком долго, то немилосердно растолстею.
— Ты уже прибавила в весе, — заметил Алессандро, положив вилку на тарелку с недоеденным тортом и мельком окинув фигуру Эмили.
И ей это идет, подумал он про себя. Она похожа на зрелый сочный плод, который ждет, чтобы его съели… Алессандро промокнул губы салфеткой, чтобы Эмили не заметила его многозначительной улыбки.
— Не хочу тебя обидеть, наоборот, ты стала еще красивее.
Эмили промолчала. Она пока не заметила перемен в своем теле. Правда, она давно не взвешивалась, но…
— Ты закончила? — Алессандро откинулся на спинку резного деревянного стула. — Думаю, лучше, чтобы кофе прислали наверх. Так мы сможем поговорить один на один.
— Отлично, — согласилась Эмили.
Они вошли в лифт, и на этот раз, когда Алессандро привлек Эмили к себе, она не смогла устоять. Он застопорил лифт.
Когда они добрались до своего номера, он одной рукой захлопнул дверь, а другой грубо притянул Эмили к себе.
— Теперь ты ничего не имеешь против одной постели? — хрипло спросил он.
— Постель, пол, лифт… — страстно выдохнула Эмили. — Мне все равно, mi amor.
Но когда Алессандро увлек ее на пушистый шерстяной ковер перед камином, Эмили вспомнила, почему она так торопилась попасть в номер, и Алессандро, почувствовав изменения в ее настроении, замер на середине комнаты.
— Кофе? Разговор? Или…
«Или» было бы здорово, подумала Эмили, на мгновение, заколебавшись, все еще не придя в себя оттого, что случилось в лифте. Так дальше продолжаться не может. Она должна рассказать Алессандро… рассказать прямо сейчас.
— Кофе, пожалуйста, — выговорила она.
— Ты уверена?
— Нет. Да. Я…
— Значит, кофе, — подвел итог Алессандро так спокойно, словно между ними ничего не произошло.
Он отпустил Эмили и включил приглушенное освещение, потом налил по чашке кофе, который им доставили во время их стоянки между этажами.
Как начать? — мучительно размышляла Эмили, пробормотав благодарность и взяв из его рук чашку и молочник.
— Итак, каковы твои планы касаемо пункта о детях? Касаемо всего контракта? — добавил Алессандро. — Полагаю, дело именно в этом?
Эмили опустилась на диван около камина, оглушенная его фразой. Нет никакого пункта о детях, есть один маленький, беспомощный комочек, который растет в ней день ото дня. А грядущее материнство уже вселило в нее всеобъемлющее желание защищать своего ребенка от малейшей беды. Даже от невинного замечания Алессандро. И Эмили уже поняла, что наплыв гормонов способен заставить ее сказать слова, о которых она впоследствии пожалеет. Она продолжала молчать.
— Ну, если ты не хочешь говорить со мной, — услышала она голос Алессандро, — то я и не знаю, что тебе еще сказать.
Вскинув руки беспомощным жестом, он отошел к окну и принялся смотреть на призрачный силуэт горы, высившейся над деревней подобно безмолвному часовому.