— Тебе, наверное, спокойнее, когда твои бывшие любовники оказываются за много миль от тебя?
— Не знаю, что ты имеешь в виду.
— А тебе никогда не приходило в голову остановиться и задуматься, что тебе, быть может, нужен один-единственный мужчина?
Вот уж этого Хоуп никак не ожидала.
— Ты?
Он по-своему понял ее удивление и нахмурился.
— Мне не нравится делить мою женщину с другими.
Никакой нежности, никакой любви — он лишь защищает свои «охотничьи угодья».
— Между прочим, Алекс Мэтьюсон, я не твоя собственность. У нас была ночь, только одна ночь — больше между нами ничего нет и быть не может! — прошипела она. — И как только у тебя хватает наглости? А как же Ребекка?
— Она мой друг.
— Ну а Ллойд — мой друг.
— Ты переводишь бывших любовников в категорию друзей? Теперь понятно, почему «друзей» у тебя так много.
— Ллойд вовсе не бывший любовник. Он…
— Ну, так будет лучше, если он поскорее станет бывшим, — резко перебил ее Алекс. — Пока у тебя есть я, тебе никто не будет нужен.
— Вопрос в том, нужен ли мне ты? Есть множество женщин, которых привлекают грубая сила и накачанные мускулы. Я к ним не отношусь. — Она видела его лицо словно в тумане — гнев застилал глаза. Гнев и возбуждение.
— Ты уверена?
— Совершенно.
— Тогда почему ты дрожишь?
— Я… мне холодно, — запинаясь, прошептала она.
— Если ты бросишь меня, кто же тебя согреет?
— Я куплю грелку, — с трудом выговорила она. — Господи, Алекс, глупости все это! Отпусти меня. Я же знаю, ты не сторонник насилия.
— По-твоему, я все-таки не лишен некоторой порядочности? И на этом спасибо, — невесело протянул он.
Хоуп не могла отвести взгляд от жилки, бившейся у него в уголке рта. Его губы… «О Господи, спаси и помилуй!» — взмолилась она про себя.
— Мы не подходим друг другу. Я тебе даже не нравлюсь.
Он нетерпеливо дернул головой.
— Мы отлично подходим друг другу в постели. Не строй из себя ледышку, Хоуп. Не противься самой себе.
— Ты хочешь сказать, что у нас нет выбора? Он обхватил ее лицо ладонями и прижался к губам — как человек, долго страдавший от жажды.
— О Боже, я мечтал об этом каждый день, каждую минуту, — выдохнул он, поднимая наконец голову. — А ты?
— Да! — Хоуп со стоном обняла его за шею, легко касаясь губами подбородка, уголков рта… — Это безумие!
Она прижималась к нему всем телом, чувствуя исходивший от него пряный аромат, неистовость возбуждения. Да разве можно лишить себя такого заслуженного наслаждения?!
Алекс что-то неразборчиво проворчал и принялся быстро расстегивать ей одежду. Хоуп повела плечами, помогая ему.
— Ты так прекрасна, что на тебя больно смотреть. — Поцелуй помешал ему договорить — им казалось, что жизни у них осталось на несколько минут. Неровное дыхание Алекса обжигало ей губы. — Ты знаешь, как ты прекрасна?
— Я хочу… — Она чуть не всхлипывала, торопясь поскорее разделаться с пряжкой у него на джинсах. Ноги у нее подгибались, и, едва юбка соскользнула на пол, Хоуп упала на колени. — Не могу! — возмущенно пожаловалась она. Желание было настойчивым и властным, словно в жилах у нее струился расплавленный огонь.
Бросив пряжку, Хоуп быстро расстегнула рубашку Алекса, и ее руки нырнули под мягкую фланель. Чуть влажная кожа была гладкой, как шелк. Хоуп так и не удалось сомкнуть пальцы на его широкой спине. Прижавшись к груди Алекса, она жадно целовала его, нежно покусывая упругую кожу.
Она даже не заметила, как он успел бросить на пол свое пальто, и лишь испытала несказанное облегчение, когда он осторожно уложил ее. Она поймала лацканы его рубашки и притянула Алекса к себе, а тот отвел в сторону кружево на чашечке ее бюстгальтера и благоговейно прикоснулся к груди.
— Это от холода или?.. — спросил он, наблюдая, как розовый бутон напрягся, словно распускаясь.
— Ты сам знаешь. — Хоуп погрузила пальцы в его жесткие волосы, пока горячие губы ласкали ее вздрагивающую грудь. Она закинула ногу на бедро Алекса, даже через ткань ощущая, как пульсирует его плоть, но тут же дернулась — острый край пряжки оцарапал ее.
— Что такое? — Черты лица у него стали еще резче, губы — еще чувственнее и ненасытней, а глаза… О Господи! Под этим взглядом Хоуп теряла всякое представление о действительности.
— Твоя пряжка…
Слегка отодвинув ее колено, он одной рукой ловко расстегнул ремень.
— Дай я. — Хоуп накрыла его руку своей, когда он взялся за молнию. Приподнявшись на колени и зажав зубами язычок молнии, она начала медленно расстегивать ее. Алекс, прищурившись, наблюдал за ней. Грудь у него вздымалась, словно ему не хватало воздуха. Хоуп чувствовала, как по его телу пробегает дрожь, и, в упор глядя на него, не торопилась закончить начатое дело.
Она была так поглощена своим занятием, что не сразу расслышала собственное имя.
— Хоуп, ты тут? Я привезла Алексу перекусить, но, боюсь, на двоих тут не хватит! — Уже скрипнула вторая ступенька на лестнице. Анна! Окинув диким взглядом свое полуобнаженное тело, Хоуп вскочила как ошпаренная. У нее не хватило смелости взглянуть в лицо Алекса.
— Господи помилуй! — Она кинулась в соседнюю комнату и там в лихорадочной спешке оделась.
— Алекс, ты настоящий герой! Хоуп была бы ужасно расстроена, если бы мы не смогли вовремя закончить ремонт. Почему-то она считает, что виновата в случившемся; но я сама слышала, как сантехник говорил, что вентиль цистерны давным-давно проржавел. А, вот и ты, Хоуп. Ну что, водопровод уже подключили? Я как раз говорила Алексу, — бодро щебетала Анна, — как чудесно, когда человек умеет поработать не только головой, но и руками. Что случилось? Я что-то не так сказала?
С бледных губ Хоуп сорвалось невнятное восклицание.
— Все в порядке, Анна.
Анна стянула через голову ремень пухлой сумки.
— Надеюсь, не помешала? Прости, пожалуйста, я просто подумала, что Алекс, наверное, проголодался, — но ты, похоже, тоже об этом вспомнила. Ну, мне пора — малыши ждут в машине. Надо еще забрать Сэма и Натана из садика.
— Я тоже ухожу. — Хоуп выскользнула из комнаты.
— Анна, извини, я на минутку.
— Не обращайте на меня… — начала было Анна, но Алекс уже исчез.
Хоуп услышала позади тяжелые шаги и, забыв о приличиях, бросилась наутек. Ей удалось добежать до машины, прежде чем Алекс нагнал ее.
— Отпусти меня! — Она обернулась к нему, задыхаясь.
Алекс схватил ее за локти.
— Успокойся, — твердо приказал он. — Как ты себя ведешь?