Энди опустил руки и уставился на Шефа опухшими глазами:
— Ты так думаешь? Потому что я не уверен, что это правильно.
— Ты когда-нибудь пробовал?
— Нет! — воскликнул Энди, будто Шеф спросил его, наслаждался ли он соитием с кокер-спаниелем.
— Ты принимаешь лекарство, которое прописывает тебе врач?
— Ну… да, конечно… но…
— Мет — это лекарство. — Шеф очень серьезно смотрел на него, потом для убедительности постучал пальцем по груди Энди. Все ногти Шеф обглодал. — Мет — это лекарство. Повтори.
— Мет — это лекарство. — В голосе Энди слышалось согласие.
— Совершенно верно. — Шеф встал. — Мет — лекарство от меланхолии. Это из Рэя Брэдбери. [142] Ты когда-нибудь читал Рэя Брэдбери?
— Нет.
— Брэдбери — это голова. Он знал. Написал эту злогребучую книгу. [143] Скажи «аллилуйя». Пошли со мной. Я изменю твою жизнь.
Первому члену управления Честерс-Милла мет приглянулся, как комары — лягушке.
За выстроившимися в ряд горелками стоял старый скрипучий диван, и на нем устроились Энди и Шеф Буши под картиной Христа на мотоцикле (называлась картина «Твой невидимый попутчик»), передавая друг другу трубку. Горящий мет пахнул, как трехдневная моча, оставленная в закрытом горшке, но после первой осторожной затяжки Энди почувствовал правоту Шефа: продавая мет, ты работаешь на Сатану, однако сам продукт угоден Богу. Мир вдруг стал четким и ярким, каким Энди никогда раньше его не видел. Сердцебиение участилось, кровеносные сосуды на шее вздулись, в деснах ощущалось покалывание, яйца зашевелились, совсем как в юности. Но самое главное, исчезла усталость, тяжелой ношей лежавшая на плечах и путающая мысли. Он чувствовал, что может на тачке перевезти горы.
— В райском саду есть Дерево. — Шеф передал ему трубку. С обоих концов вился зеленый дымок. — Дерево Добра и Зла. Сечешь?
— Да. Это из Библии.
— Зуб даю. И на этом Дереве росло Яблоко.
— Точно, точно. — Энди сделал маленькую затяжку, как что-то пригубил. Хотел больше — хотел всё, — но боялся, что после глубокой затяжки голова оторвется от шеи и начнет летать по лаборатории, как ракета, на выхлопной струе из крови и мозгов.
— Мякоть этого Яблока — Истина, а кожура этого Яблока — Мет. — Шеф довел до конца свою мысль.
Энди посмотрел на него.
— Это потрясающе.
Шеф кивнул:
— Да, Сандерс. Так и есть. — Взял трубку. — Это хорошее дерьмо, или как?
— Потрясное дерьмо.
— Христос возвращается на Хэллоуин, — сообщил Шеф. — Может, несколькими днями раньше. Не могу сказать. Сезон Хэллоуина уже начался, знаешь ли. Сезон злогребучей ведьмы. — Он протянул Энди трубку, указал рукой, которая сжимала пульт: — Видишь это? В конце галереи? Над дверью со стороны склада?
Энди посмотрел:
— Что? Тот белый ком? Выглядит как глина.
— Это не глина. Это Тело Христа, Сандерс.
— Что за провода из него выходят?
— Сосуды с бегущей по ним Кровью Христа.
Энди обдумал эту концепцию и нашел ее блестящей.
— Хорошо. — Подумал еще. — Я люблю тебя, Фил. Шеф, я хочу сказать. Я рад, что пришел сюда.
— Я тоже. Послушай, не хочешь прокатиться? Где-то у меня есть машина, кажется, но у меня немного трясутся руки.
— Конечно. — Энди встал. Мир в первые мгновения закачался, потом вновь обрел устойчивость. — Куда хочешь поехать?
Шеф ему сказал.
Джинни Томлинсон спала за столом регистратора, положив голову на обложку журнала «Пипл» — Брэд Питт и Анджелина Джоли бегали в прибое на каком-то маленьком, сексуально возбуждающем острове, где официанты приносят напитки с маленьким бумажным зонтиком над стаканом. Когда что-то разбудило ее, уже в среду, без четверти два утра, она, открыв глаза, увидела перед собой странную личность: высокого, худющего мужчину с завалившимися глазами и торчащими во все стороны волосами, одетого в футболку с надписью «ХНВ» и джинсы, которые едва не сваливались с его тощих бедер. Поначалу она подумала, что ей снится кошмар о ходячих мертвяках, но потом уловила идущий от личности запах. Ни в одном сне такого мерзкого запаха быть просто не могло.
— Я — Фил Буши, — представилась личность. — Я пришел за телом моей жены. Собираюсь ее похоронить. Покажи мне, где она.
Джинни спорить не стала. Она отдала бы ему все тела только для того, чтобы избавиться от них. Провела его мимо Джины Буффалино, которая стояла рядом с каталкой, подозрительно оглядывая Шефа. Когда тот повернулся к ней, она сжалась и подалась назад.
— Есть у тебя костюм на Хэллоуин, детка? — осведомился Шеф.
— Да…
— И кем будешь?
— Глиндой, [144] — прошептала девушка. — Хотя, наверное, на вечеринку я не пойду. Она будет в Моттоне.
— Я оденусь Иисусом. — Шеф последовал за Джинни, грязный призрак в старых кедах. Потом обернулся, улыбаясь, с пустыми глазами: — И буду зол.
Шеф Буши вышел из больницы десятью минутами позже, неся на руках завернутое в простыню тело Сэмми. Одна босая нога, с облупившимся розовым лаком на ногтях, выскользнула из простыни и покачивалась. Джинни подержала ему дверь. Не посмотрела, кто сидел за рулем автомобиля, который стоял с работающим на холостых оборотах двигателем на разворотном круге перед больницей, что только порадовало Энди. Он подождал, пока Джинни закроет дверь, после чего вылез и открыл задние дверцы для Шефа, который очень уж легко управлялся со своей ношей, если учесть, что выглядел обтянутым кожей скелетом. Возможно, подумал Энди, мет еще и придает сил. А его силы явно шли на убыль. Депрессия возвращалась. Усталость — тоже.
— Готово, — подвел итог Шеф. — Поехали. Но сначала отдай мне это.
Ранее он передал Энди пульт на ответственное хранение. Энди вернул пульт.
— В похоронное бюро? — спросил он.
Шеф посмотрел на него, как на безумца.
— Обратно на радиостанцию. Именно туда придет Христос, когда вернется.
— На Хэллоуин.
— Совершенно верно. Или, возможно, раньше. А пока ты поможешь мне похоронить это дитя Божье?