Переключение каналов меня успокоило и убаюкало, я не заметил, как задремал. Проснулся очень резко, будто разом включили яркий свет и заодно ударили в гонг. Сердце колотилось как бешеное. Ошалело оглядываясь, уставился на кота, сидящего на кровати. Кузьма мяукнул, и стало понятно, именно этот звук меня и разбудил. Изумрудные глаза смотрели очень внимательно и требовательно.
— Кузя? — не веря сам себе, боялся даже пошевелиться, изо всех сил желая, чтобы это не был дуратский сон.
Протяжный мйя-а-А-а и возмущенный чих убедили в реальности происходящего.
— Кузька! — со счастливой улыбкой, попытался схватить кошака и затискать, однако, меня ждал облом.
Домовенок извернулся всем телом и отскочил от загребущих ручонок на безопасное расстояние. При этом он начал агрессивно шипеть, выгибая спину и прижимая уши, явно возмущенный проявленной в его отношении фамильярности. Но убежать подальше не пытался, оставаясь на кровати.
— Кузь, ты чего? — я замер, стараясь не делать резких движений.
Не дождавшись адекватного ответа, поднялся и сел. Сложив ноги по-турецки, выжидательно уставился на домового. Просто до безумия захотелось, чтобы Кузьма меня вспомнил и признал. Похоже, что сейчас он сюда пришел просто так, из врожденного кошачьего любопытства.
— Между прочим, сам меня хозяином признал, а теперь отказываешься, да?
Удивленно встопорщив ушки, Кузя опустился на свой пушистый зад, перебирая передними лапами. Хвост бешеной змеей носился из стороны в сторону.
— Мя? — крайне озадачено поинтересовался он. Мне показалось, что домовенок очень растерян и просто не знает, что предпринять.
— Что мя? Кузьма, у меня просто слов нет. Неужели, правда, меня не помнишь? — я одновременно пытался успокоиться и анализировать ситуацию. — И как я в тебя горькие витамины впихивал? И оливки не помнишь? А что на моей днюхе было? М? А утром? И что ты в туалете вытворял, неужели совсем ничего не всплывает в памяти?
Чем дальше я говорил, тем быстрее двигался хвост и ярче разгорался зеленый камень на ошейнике кота. Замолчав, уставился на эту херню.
— Кузьма, признавайся. С каких это пор ты стал носить украшения?
Кот пригнул голову и возмущенно заурчал. Не знаю каким образом, но мне удалось совершить героический рывок и схватить Кузю. Он бился до последнего, шипел, кусался и царапался, но я сумел его обездвижить! Не поверите, я на него сел… (только потом подумалось, что мне могло стать очень, очень больно, если бы кошак сумел вывернуться… Но, все обошлось).
— Так, а теперь, будем делать из тебя мужчину, который прбрякушки не носит, — сдув с глаз прядь волос, выбившуюся из хвоста, вцепился в ободок ошейника. Кузьма пугающе шипел и подвывал.
Как ни странно, искать замочек мне не пришлось. Полоска черной кожи сама соскользнула с тоненькой кошачьей шеи. Как только это произошло, домовенок замер, нервно шевеля ушами. Подождав пару секунд и не почувствовав явной агрессии, слез с него и отодвинулся.
— Кузя?
Кот остался лежать на месте. Он повернул в мою сторону мордочку и внимательно посмотрел, топорща усы. Хвост — показатель настроения, был спокоен. Только самый кончик нервно подергивался.
— Мя-а… — прозвучало настолько жалобно, что я не смог удержаться на месте и сграбастал свое зеленоглазое чудо.
На этот раз домовенок не сопротивлялся. Наоборот, дрожа всем своим маленьким тельцем, он еще плотнее прижимался ко мне. Некоторое время мы сидели в абсолютном молчании. Кузьма дрожал, а я радовался, что он не вырывается и позволяет себя гладить.
Постепенно домовенок успокаивался и в какой-то момент, я обнаружил, что прижимаю к себе не кота, а человека. С тяжелым вздохом, он обхватил меня обеими руками и крепко-крепко обнял, пряча лицо на моей груди так, что я видел только пушистую макушку. Зарывшись в мягкие волосы носом, тоже выдохнул. От облегчения. Нет, я конечно понимаю, что это далеко не конец, но хоть что-то хорошее.
— Кузь, ты все вспомнил?
Домовенок передернул голыми плечами и предпринял попытку прижаться ко мне еще плотнее, помимо рук, обвивая еще и ногами.
— Я до конца и не забывал, — голос парня звучал непривычно хрипло. — Просто в голове была такая каша, что никак не мог сориентироваться, вроде все только на свои места встанет, а потом опять перепутывается, и приходится разбираться с самого начала…
Нахмурившись, я начал успокаивающе гладить Кузю по спине, стараясь поделиться теплом, домовенка опять начало трясти.
— Расскажи, что произошло. Как ей вообще удалось тебя из дома выкрасть? — не разрывая объятий, я постарался устроиться максимально для нас двоих комфортно. Получилось полулежа, опираясь на спинку кровати и подложенные для мягкости подушки.
Кузьма не возражал, ему так даже больше понравилось, он практически полностью на меня забрался, перекинув одну ногу через живот и продолжая прятаться на груди. Некоторое время парень молчал, а я не торопил, прекрасно понимая, что ему надо сосредоточиться и вряд ли история получится приятной.
— Я не знаю, как это получилось, — медленно заговорил Кузьма. — Все было как всегда. Я плел защиту, мне проще это делать в виде кота, ближе к стихиям, а следующее что помню, это какое-то помещение и ведьма рядом. Она в меня отворотное зелье влила и приказала все что было забыть. Я сопротивлялся как мог, но у нее какой-то артефакт есть, он волю подавляет… Было больно… Потом мне стало совсем плохо и я вырубился. В следующий раз очнулся уже с кашей в голове и ошейником на шее…
С каждым произнесенным Кузьмой словом в душе волна за волной поднималась ледяная ярость, я сцепил руки и крепче прижал к себе парня. Жаль, что в прямой видимости нет ведьмы, подозреваю, сейчас я бы ее голыми руками порвал.
— А… — голос позорно сорвался, и пришлось откашляться, прежде чем продолжать. — А что это за ошейник такой, что он делает?
Кузя тяжело вздохнул и потерся об меня щекой.
— В моем случае, он подавлял волю и вынуждал подчиняться приказам ведьмы. За непослушание следует наказание.
— Какое еще наказание? — очень тихо спросил я, стараясь не скрипеть зубами и погасить гнев. Для него еще не время.
Домовенок на вопрос не ответил, только сжался весь.
— Кузьма, какое наказание?
Тяжело вздохнув, парень приподнялся, садясь мне на живот и упираясь ладонями в грудь. Он продолжал держать голову опущенной, прячась за волосами, так что лица я его не видел, зато стал отчетливо заметен уродливый шрам, опоясывающий шею по кругу. Очень похоже было на ожог. От накатившего бешенства у меня потемнело в глазах, что-то где-то треснуло. Глухо рыкнув, притянул замершего домовенка к себе и мысленно пообещал как минимум, нацепить на Ингу такой же ошейник. Кузя некоторое время лежал смирно, я же пытался взять себя в руки. Теперь стало понятно, почему у него такой голос странный.