— Ваш дед отказался от собственного сына? И вы так спокойно об этом говорите? — возмущенно прошептала Грейс.

— Мы — Эррера! — гордо произнес Хавьер. — Причастность к этому роду накладывает обязательства. И если Карлос сказал Фернандо, что лишит его привилегий в случае женитьбы не на той женщине, он уже не имел права отступиться от своих слов. Такова скорбная миссия главы семьи, Грейс. Если миндальничать, то однажды растеряешь все: честь, достоинство, авторитет, состояние. Непреклонность у нас в крови.

— А с кем росли вы? — заинтересовалась его рассказом Грейс, когда зазвучал медленный вальс.

— С цыганами, — сказал Хавьер.

— Шутите?

— Нисколько, — покачал он головой. — Первые годы своей жизни я колесил по Испании с труппой моей матери. Она была танцовщицей фламенко. Так она зарабатывала себе на жизнь, пока не встретила моего отца. А после мама уверяла, что кочевая жизнь никого не отпускает. Быть может, она права, и я однажды пойму, что родившийся в кибитке встретит смерть в скитаниях…

Грейс в восхищении посмотрела на герцога.

— Я рос как трава. Мать не любила меня. Для нее я был всего лишь продолжением моего деда, моего отца — потомком гордой и непримиримой династии, которая отвергла ее. Так продолжалось до тех пор, пока она не бросила меня на попечение моего полоумного отца… — продолжал свой рассказ Хавьер Эррера.

— Полоумного? — ужаснулась Грейс.

— Наркотики… Он безумно любил мать, не мог пережить ее предательства и стал разрушать себя ими. Бедный дурак! Дурак, что любил. Любовь — зло! Дед повторял, что только слабак уповает на любовь, не ведая ее коварства, и погибает, не способный снести боль. Любовь не должна управлять нашей жизнью. Ее нужно пережить лишь однажды и забыть навек.

— Ваш дед так говорил?

— Дед, я… Познавая жизнь, приходишь и к менее утешительным выводам, — резко ответил Хавьер.

— Печальная история. Не знаю, что и сказать, — произнесла себе под нос Грейс.

— И не говори ничего. Держи ротик закрытым, кроме тех случаев, когда я буду целовать свою невесту и жену, — ласково прошептал герцог, склонившись к ее губам и непринужденно поцеловав.

Грейс не имела сил сопротивляться его напору. Разгоряченная танцем, изумленная историей его семьи, она невольно поддалась сладострастию молодого герцога де Эррера. А когда он снова устремил на нее взгляд своих янтарных глаз, голова девушки закружилась и слезы заблестели на ресницах.

Его поцелуй показался ей пронзительно-огненным. Его язык, словно раскаленная сталь, рушил все препятствия. Она еще не знала, что поцелуи могут быть обжигающими.

Грейс потеряла дар речи…

— Хавьер, могу я похитить тебя у твоей очаровательной невесты? — Бесшумно, как хищница, подошла к ним графиня.

— Сожалею, но это невозможно. Мы покидаем собрание прямо сейчас, — сухо парировал герцог. — Грейс устала. У нее был тяжелый день.

— Она нежна, как цветочек, — льстиво проговорила Мерседес де Рейес. — Как бы не завяла в твоих испепеляющих объятиях.

— Мне непонятен ваш сарказм, графиня. А намеки кажутся совершенно нелепыми, — не глядя на собеседницу, процедил герцог.

— Уверена, ты понял меня, Хавьер, — усмехнулась дама.

Глава шестая

Грейс проснулась и огляделась. Она лежала под шелковой простыней в кружевном белье, а ее платье висело на спинке кресла возле постели. Последнее, что отчетливо помнила девушка, была обратная дорога в лимузине. Должно быть, она уснула по пути.

Тогда как она оказалась в постели и кто снял с нее вечернее платье?

Грейс смятенно предположила, что это сделал герцог. Вероятно, он принес ее сюда, положил на постель и раздел…

Она готова была провалиться сквозь землю от смущения.

— Доброе утро, Грейс… Как спалось? — мягко обратился к ней герцог де Эррера, когда девушка столкнулась с ним в коридоре, по которому он дефилировал нагой — лишь с небольшим полотенцем на бедрах.

Грейс обомлела. Запинаясь, она произнесла:

— Да… Спасибо… Хорошо… А вы?

Она с трудом оторвала взгляд от загорелого и мускулистого мужского торса.

— Неплохо… А ты что-то хотела? — спросил он.

— Я хочу вернуться домой, — с детской непосредственностью призналась англичанка.

— И только-то? — поддразнил ее Хавьер.

— Да… Я должна объяснить все своему отцу. Если он узнает о нашей помолвке из газет, то вряд ли поймет это правильно и сочтет предательством, чего я очень боюсь. Ведь это плохо отразится на его здоровье, — поспешила, объяснить Грейс. — Вы меня понимаете, сеньор? И еще у меня проблема…

— Какая? — с притворным сочувствием поинтересовался Хавьер.

— Я не могу найти свой паспорт. Все пересмотрела, его нигде нет. Может быть, я забыла его в гостинице, в Гранаде? Тогда мне нужно вернуться за ним, — взволнованно проговорила девушка.

— Ты никуда не поедешь, — категорически произнес герцог де Эррера.

— Но это важно. С документами не шутят. Без паспорта я не смогу попасть домой. Герцог, я прошу вас…

— Не проси. Твой паспорт у меня… В надежном месте. С отцом свяжись по телефону. Лишнего не болтай. Скажи, чтобы не переживал и верил тебе. Остального ему знать не нужно, — коротко распорядился Хавьер.

— Как? Вы рылись в моих вещах?! — возмутилась она. — Да как вы посмели, герцог?

— Посмел! Мне нужны были гарантии, теперь они у меня есть. Я не хочу, чтобы шальная невеста сбежала на следующий день после официальной помолвки, — спокойно разъяснил мужчина.

— Это недопустимо! — неистово выкрикнула Грейс.

— Твой отец украл больше трех миллионов и отдавать их не собирается. Его ты оправдываешь. А я всего лишь изъял до времени твой паспорт. Тебе не кажется, что ты необъективна в своих суждениях? — насмешливо спросил он.

— Там не более, чем деньги. А вы покушаетесь на человеческую свободу, лишив меня возможности вернуться домой, — обосновала свой взгляд она.

— Ты останешься со мной до самой свадьбы. Таков наш уговор, Грейс. Побереги силы и не противься моим решениям, — миролюбиво сказал герцог, чуть склонившись над ней.

— Но я уже дала вам слово, и вы можете мне верить. Я вернусь по первому же вашему требованию. А теперь мне непременно нужно увидеться и переговорить с моим отцом, который не знает, где я. Он волнуется, — умоляюще проговорила Грейс.

— У меня есть принцип, который я однажды нарушил и теперь вынужден сожалеть об этом.

— Какой принцип?

— Не верить никому, особенно Бересфордам, — язвительно бросил Хавьер. — И вообще, у нас теперь каждый день расписан. Сегодня же мы возвращаемся в Эль Кастильо де Леон. Займемся приготовлениями к свадьбе. Бракосочетание герцога де Эррера должно быть пышным. Статус обязывает. И ты мне поможешь.